И тут аутсорсинг добрался до его мозга. Вроде бы ничего страшного не произошло, только покалывающие ручейки побежали по полушариям… Но он вдруг начал против своей воли вспоминать все очень родное, давнее, заповедное… Ему пришлось открывать один за другим все свои особо засекреченные файлы и массивы памяти и делать это без всякого сопротивления и сожаления.
— Ты просто смотри вперед, — повелела она, тихо перейдя на «ты». — Сейчас ты многое узнаешь.
Она как будто отвлекла его, сбила с дорожки, по которой он пошел внутрь себя, пытаясь улизнуть и самостоятельно найти причины и следствия своего провала. И понять, зачем он понадобился ей…
— Давно я такого простора не видел, — сказал он, пытаясь отвлечься, рассеяться и, значит, укрыться хоть на миг.
В самой глубокой глубине сознания появился страх, что если он оторвется от ее ладони, то просто весь выключится. Сердце и мозг выключатся — и все. Аутсорсинг заставлял себя уважать.
– Похоже, это агорафобия, — сказал он квалифицированно, как врач.
— Нет, — твердо сказала богиня-супераутсорсер. — Это наоборот. Боязнь замкнутого пространства. Клаустрофобия.
С ее всемогущей ладонью на спине Страхов понимал, что придется признать ее правоту.
— У тебя клаустрофобия, — с гипнотической властностью повторила она, сильнее нажимая на «ты». — Чем шире пространство вокруг, тем оно для тебя уже и страшнее. Чем шире мир вокруг, который ты видишь, тем больше твоя уверенность в том, что он замкнут и безысходен.
Конечно, она была права!
— Находящееся в бесконечном движении не достигает предела, — вдруг вспомнил он один из жизненных таг-лайнов из «Дао Дзэ Дуна».
— Умеющий ходить, не оставляет следов, — ответила она, и ему показалось, что она отвечала одновременно с вопросом и слова ответа чередуются со словами вопроса, входя в них, как гребенка в гребенку и порождая новую, очень действенную бессмыслицу.
— Почему? — спросил он, чего нельзя было делать по правилам «Дао Дзэ Дуна».
— Это я и хотела спросить у тебя, — сказала богиня-супераутсорсер за спиной у креатора Страхова и вновь тантрически втянула в себя воздух, так что креатор Страхов снова пережил глубокое утробное чувство. — Мы сейчас оба станем искать ответ. Ты просто смотри вперед… Смотри.
Он подчинился, стал смотреть. Он замечал, что реальность — высокоэкологичный простор перед его глазами — и открывающийся простор беспорядочных воспоминаний как бы меняются местами. Лес был внутри него, а образы, запечатленные в мозге, разлились наружу.
Она, богиня аутсорсинга у него за спиной, пускала веером импульсы по нейронным связям в его мозге, стимулировала нейроны, вызывала определенные образы, потому что пыталась найти ответ «почему». Почему — он?
Он видел очень обыкновенные картины. Он видел просто какие-то банальные города с коробками, башнями и башенками, потом каких-то незнакомых людей в лодках, сбившихся посреди большого водоема на фоне какой-то торчащей из воды неподалеку, облезшей колокольни (знакомый кадр из какого-то старого фильма), потом каких-то коров и старушек в белых платочках на улицах новостроек (тоже, несомненно, кадр из какого-то старого фильма про ностальгию). Потом он видел самого себя: как он любил делать в детстве летом — едва проснувшись, выбегать из дома прямо вперед в прохладный, бескрайний, пахнущий грибами и крапивой лес, нырнуть в подлесок или под большую елку, спустить трусы и, напряженно наблюдая за утренней жизнью прозрачных, светящихся комариков, сладостно опорожниться…
Он видел и ясно и просто понимал, что всем, миллиардам людей, приходилось расставаться с детством практически по программе Юнга, оставлять первый дом, как-то смиряться с этим, ностальгировать, спиваться или не спиваться… просто жить в новом прекрасном мире, в периметре — там, где уже не как в детстве, которое он провел в таком доме, перед которым раскатывался в бесконечность вселенной простор лесов, а позади дома раскатывался простор поля, и весь мир каждое утро раскрывался в его сознании из этого дома, как большой цветок, и это было волшебное чувство, которое переживали до него миллиарды людей, а потом просто нормально смирялись с познанным периметром…
И он увидел, как незадолго до прихода Равновесия стали размечать его мир на новые, всеобъемлющие периметры — человечество размечало свою зону, это происходило сразу по всему земному шару — и в Сибири, и на пляжах Калифорнии, и в Амазонии, и в Тибете — и когда он однажды проснулся, то увидел, что просто леса и просто поля больше не стало. Это было очень просто, очевидно и даже не интересно. Ему тогда оставили очень узкий проход до шоссе, до этой спрессованной, сдавленной асфальтовой трубы, по которой можно добраться до города. А от дома до спрессованной трубы-дороги ему был оставлен узкий полутемный проход между двумя глухими рифлеными заборами-пилами… Там, между этими глухими ограждениями чужих периметров, воняло сырой глиной, железом и соляркой… Вы знаете, что такое солярка?