Дауни настойчиво повторила слова, которые она репетировала про себя, наблюдая за слайдами. Она надеялась, что была убедительной, объективной и справедливой. Она рассказала ему о происхождении компьютерного дизайна, о биохимических экспериментах, кульминацией которых стало создание девочки, и, наконец, о причинах, по которым Флеминг придумал уничтожить машину в Шотландии.
Президент помолчал несколько мгновений, когда она закончила. — Это все, что я хотела сказать, — тихо сказала она.
— Это, как вы понимаете, несколько трудно принять или, возможно, я должен сказать, понять.
— Мне жаль, что это не может быть выражено более ясно, ваше превосходительство. Мы сами многого в этом не понимаем. Доктор Флеминг всегда подозревал о его предназначении.
— А вы знаете?
Она задумалась над своим ответом. — Я думаю, что есть правильные и неправильные способы его использования, — в конце концов сказала она.
Он бросил на нее быстрый взгляд. — И мы используем его неправильно?
— Не вы, а «Интель».
— Мы в их руках, — вздохнул он, как усталый старик. — Это трудное время.
Он встал и подошел к окну, раздвинул тяжелые шторы и впустил почти ослепительный луч солнечного света в полутемную комнату. Некоторое время он смотрел на город, раскинувшийся под дворцом. — Когда кто-то находится в моем положении, правительство должно показывать результаты, иначе оно не выживет. «Интель» дает результаты.
Он вернулся на середину комнаты, но остался стоять.
— Я умеренный, — улыбнулся он. — Здесь есть фракции, которые пылки, молоды, нетерпеливы. Они также могущественны. Мне нужна вся возможная помощь, чтобы сохранить лояльность людей.
Дверь открылась, и появился маленький негритенок.
В руке он держал телефон. Он подключил его к настенному разъему, а затем встал перед президентом, держа его в руках. Президент взял трубку и прислушался. Он сказал несколько слов по-арабски, а затем вернул телефон мальчику.
Он пересек комнату и снова встал перед окном. Тихий глухой стук, раздавшийся издалека, вызвал легкую вибрацию по всему старому зданию. За этим последовал резкий отзвук выстрелов из автоматического оружия. Президент задернул занавеску на окне и посмотрел на своего гостя.
— Я не думаю, профессор, что буду в состоянии помочь вам. Телефонный звонок был от полковника Салима, эффективного и амбициозного офицера. — Он сделал паузу, чтобы прислушаться к отдаленному грохоту тяжелых двигателей и шуму гусениц, который быстро нарастал на дороге под дворцом. — Я полагаю, это доказательство того, что он мне сказал.
Только наполовину понимая, Дауни встала и нерешительно направилась к двери, поблагодарив его за терпение, с которым он слушал.
Она слишком поздно вспомнила, что не попросила разрешения посетить побережье.
— До свидания, профессор, — сказал старик. Он не смотрел на нее. Он сел, очень прямо, очень неподвижно, в старомодное кресло с высокой спинкой. Дауни производил впечатление короля, у которого осталось только достоинство, чтобы поддерживать его.
Негритенок стоял в коридоре снаружи. Его глаза были большими от страха или, возможно, волнения. Он почти побежал в своем беспокойстве, чтобы проводить ее во двор.
Машина, на которой она приехала, уехала. Вместо этого двое солдат подошли и встали по обе стороны от нее. Они сделали знак своими пистолетами, чтобы она подождала у двери. Вскоре за портиком остановилась армейская разведывательная машина.
Солдаты дернули головами, показывая, что она должна войти в него.
Молодой офицер отдал ей честь. — Мы отвезем вас обратно, мисс, — сказал он на ломаном английском.
Водителю часто приходилось съезжать с дороги, когда мобильные колонны с ревом приближались к Балебу. Там было несколько полугусеничных и несколько легких танков. Их экипажи были в боевом снаряжении, но они стояли в своих машинах. Они явно не ожидали серьезной стрельбы.
Ворота разведывательного комплекса были открыты, но снаружи стояла бронированная машина, и повсюду были группы солдат в шлемах. Дауни отвезли прямо в ее покои, где патрулировало еще больше охранников. Молодой офицер, сопровождавший ее, вежливо, но твердо указал, что она должна оставаться в своей комнате до дальнейших распоряжений.
Военный переворот, организованный Салимом, был основан на трех действиях — закрыть все пограничные дороги и порты, взять под контроль столицу и обеспечить безопасность разведывательного учреждения.
Разведывательная операция, конечно, была формальностью, благодаря Жанин Гамбуль.
Первая подсказка Флемингу о том, что происходит, пришла от Абу Зеки. Двое мужчин поссорились во второй раз. Абу с гордостью сказал Флемингу, что уничтожение таблиц с уравнениями ракет было бесполезным, потому что перфолента была неповрежденной. Он продолжал хвастаться силой и мощью, которыми его страна могла бы обладать с помощью защитных устройств, которые мог бы разработать компьютер.
— Мы уже овладеваем этой силой. Даже сейчас войска полковника Салима берут на себя нашу защиту.
— От президента? — спросил Флеминг.
— Президент — усталый, дряхлый старик. С ним покончено.
— А «Интель»?
— Они берут верх над «Интелем», — ответил Абу Зеки. Он увидел, как Флеминг бросил взгляд в сторону пустого сенсорного отсека. — Если вы ищете девушку, то ее нет в здании. Она находится под нашей опекой.
Флеминг поспешил из здания и побежал в жилой район. Перед дверью в покои Андре стояли двое вооруженных охранников. Он попытался протиснуться между ними, но они не сдвинулись с места.
— Они вас не впустят; боюсь, они вам больше не доверяют, доктор Флеминг, — произнес знакомый голос.
Он резко обернулся. Кауфман медленно шел к нему, ухмыляясь. — В любом случае, девушки здесь нет, — продолжал немец. — О ней заботятся. Тем временем мадемуазель Гамбуль желает вас видеть.
— Где? — проворчал Флеминг. — И когда?
Улыбка Кауфмана исчезла. — Сейчас, — сказал он. — Ты пойдешь со мной. — Он повел его к своей машине.
Они поехали к дому Салима. Там не было солдат, и никто из слуг не встретил их, когда они поднимались наверх. Кауфман открыл дверь и жестом пригласил Флеминга войти. Дверь закрылась, и он остался один.
Он обошел знакомую комнату, где впервые встретил Салима, а затем вышел на балкон. Прошло несколько мгновений, прежде чем он перешел в дальний конец, где вокруг стола стояла какая-то плетеная мебель. На столе стояли бутылки виски и стаканы. Он чувствовал, что ему нужно выпить.
Его подход к столу привел его мимо солнцезащитного экрана и рядом с шезлонгом. Он невольно издал потрясенный вздох.
Жанин Гамбуль лежала на боку, ее голова свесилась через край, а рука безвольно свисала на пол. Ее лицо выглядело бледным, как воск, за исключением красной линии губной помады и темного карандаша бровей, а глаза были полуоткрыты и остекленели.
Первой реакцией Флеминга было то, что она мертва. Он наклонился и положил руку ей под голову, поднимая ее обратно на шезлонг. Она застонала.
Затем, когда он прижал ее руку к телу, он увидел стакан на полу. Он понюхал его: от него пахло виски.
Он уже собирался оставить ее, когда она полностью открыла глаза и рассмеялась. Она с трудом приподнялась в полусидячее положение и неуклюже помахала ему рукой.
— Ты думал, я умерла? — хихикнула она. — Как видишь, это не так. Я велела Кауфману пригласить тебя сюда. Я хотела поговорить. — С нарочитым усилием она опустила ноги на землю и неуверенно встала. — Давай я принесу тебе выпить. — Она, пошатываясь, сделала несколько шагов к столу.
Она плеснула немного виски в два стакана, а затем огляделась вокруг. — Сифона нет, — хрипло пробормотала она. — Я пила его чистым, но тебе нравится содовая, да? Салим, должно быть, держит его в своей комнате. — Ей удалось взять два стакана и, пошатываясь, направилась к двери с балкона. Флеминг стоял неподвижно, наблюдая за ней.