«Никто не может сказать, что два часа прикладного поведенческого анализа (Applied Behavioral Analysis, ABA) не помогают Лайаму, — признает мать, которая выбрала естественный, „повседневный“ подход. — И я вижу это собственными глазами. Я действую последовательно, и мы живем своей повседневной жизнью в стиле „вербального АВА“. Я задаю своему психотерапевту массу вопросов. Если она работает над определенным знаком и понижением раздражительности, я тоже работаю над этим всю неделю. Я уверена, что моему сыну лучше с этими двумя часами занятий, чем без них. Это для нас очевидно. Да, ему бы пошло на пользу и большее количество часов, но я бы никогда не остановилась из-за того, что это не рекомендованное количество часов. Извините, но это торговля… Вся эта ерунда подпитывается материнским чувством вины и заставляет некоторых из нас чувствовать, что наши дети будут обречены, если они не получат 25 часов АВА в неделю».
Однако призрачная возможность выздоровления прельщает многих. В открытом письме в Schafer Autism Report, Интернет-службу новостей, от 23 мая 2006 года, Морин Мониген поделилась размышлениями на основе личного опыта.
Мне известны два случая, когда дети вылечились благодаря интенсивному курсу АВА, однако я знаю гораздо больше родителей, которые перепробовали все, что можно, но их детям ничего не помогло — многие из этих детей чувствуют себя очень хорошо, но определенно не избавились от аутизма. У большинства детей «выздоровление» наступает крайне редко. Необходимо провести еще множество исследований, как для предотвращения аутизма, так и с целью помочь тому подавляющему большинству, которые были и останутся аутистами, прожить более качественную жизнь. Возможно, родителям, детям которых этот диагноз был поставлен недавно, необходимо верить в «выздоровление», чтобы это придавало им сил сделать все возможное для своего ребенка, но даже сегодня большинство родителей не имеют шанса вернуться к прежней жизни — за десять последних лет мы добились некоторых успехов, но не столь значительных.
Терри Уокер, имеющий диагноз синдрома Аспергера, выдвигает альтернативное предложение: в пику тем, кто предпочитает закрывать глаза на существование аутизма, Уокер делает акцент на необходимости изменений в массовом сознании, которые позволят обществу принять факт своей разнородности. «Я стараюсь изменить окружающий мир, — говорит Уокер, — потому что мне кажется, в перспективе это принесет больше пользы».
Так почему же никто не прислушивается? Почему никто не принимает подход, уравнивающий права людей-аутистов? Ведь это безусловно существенный шаг для поддержки аутистов. Есть две причины, по которым это не происходит: во-первых, мало кого интересуют аутисты, борющиеся за свои права; не следует забывать о существовании стереотипов — это видно по тому, кого выбирают для чтения докладов на конференциях или для участия в экспертном совете; все представляется в политически корректном виде. Однако, когда доходит до конкретных дел, аутисты оказываются неспособны воспользоваться теми возможностями, которые им предоставляются. Почему? Разве они не являются носителями той непочатой мудрости, которая могла бы быть столь полезной для формирования общественной компетенции в вопросах аутизма? Конечно, это так, и если я являюсь настоящим профессионалом и помыслы мои чисты, я не смогу не прислушаться, однако это также подразумевает, что мне может не понравиться то, что я услышу. И если достаточное число активистов будут едины в своих высказываниях, я буду вынужден признаться в несостоятельности своих предубеждений и, по-видимому, изменить свой подход к бизнесу — что для кого-то может прозвучать устрашающе, не говоря уже о перспективе снижения доходов.
«Мы хотим, чтобы нас принимали такими, какие мы есть, а это значит, что вам нужно перестать считать нас больными», — говорит Джо Миле, борец за права аутистов, в статье «Перестаньте нас „лечить“ — просят аутисты», опубликованной в газете New-York Times. Джим Синклер в своем эссе 1993 года «Не скорбите о нас» говорит о тех, кто хотел бы полностью «искоренить» аутизм: «Они говорят, что их цель — создать мир, в котором не будет людей, подобных нам». А Джонни Сейц, который применил свои интуитивные способности, чтобы помочь Дику Кларку восстановить функционирование мышц после инсульта, восклицает: «Я не нуждаюсь в лечении, я в полном порядке! Мы хотим, чтобы нас принимали такими, как есть и, быть может, чуть лучше нас понимали, но не лечили. Мы не ущербные, мы просто другие!» В ответ на драматические шаблонные высказывания в прессе о так называемых «страдающих» аутизмом, студент Джастин Малвени с заметным раздражением отвечает так: «Люди не страдают от синдрома Аспергера, они страдают оттого, что все время становятся изгоями и подвергаются насилию». Подобное отношение к аутистам привело еще одного подростка к такому выводу: «Только Бог понимает меня».