Прямо одно сплошное огорчение! И Синицын затосковал. Он целыми днями валялся на диване, как лежебока, и подолгу смотрел в потолок.
Тут-то он и повстречал Гошу. И сделал так, чтобы и тому не надо было учить уроки.
Правда, Гоша был младше его, но не намного. Главное то, что он восхищался Синицыным и считал его настоящим волшебником.
Для Макара жизнь снова стала увлекательной и интересной.
А вскоре появилось объявление, что между командами КВН «Альбатрос» и «Любознательный» состоится турнир на литературную тему.
Синицын с нетерпением ожидал этого дня. Он надеялся, что ему, несмотря на запрет, все же удастся выступить.
«На этот раз я вам покажу! — думал он. — Попляшет у меня „Альбатрос“.»
И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики.
Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: «Всем хорошим во мне я обязан книгам».
Синицын уверенно направился к команде «Любознательных». Но его остановил Живцов:
— Синицын, куда? Ты не участвуешь в турнире.
Макар почувствовал, что его бросило в жар.
— П-почему это я не участвую?
Голос у него был такой расстроенный, что Зина замялся:
— Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды… Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик…
— Ну ладно! — с угрозой процедил Синицын. — Попомнишь ты меня…
Он круто повернулся и пошел к болельщикам — отпетым двоечникам и троечникам.
Те встретили его с удивлением, зашушукались.
Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды «Любознательных», щеки ее горели от возбуждения.
— Сегодняшний турнир особый! — объявила Влада Изотовна. — Команда-победительница получает переходящий приз команд знающих и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.
Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. На фоне разбушевавшейся реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопочку, и полилась мелодия: «Шуми, Амур, шуми, наш батюшка…»
Белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед…
Начался турнир.
Первым выступил Живцов и, оглядывая команду «альбатросовцев», спросил звенящим голосом:
— Где находится самая большая книга в мире?
Синицын уже знал точный ответ. С любопытством следил он, как засуетились «альбатросовцы», громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место:
— В одной из библиотек Нью-Йорка. Ее высота три метра, толщина один метр, а вес сто центнеров. Листают ее с помощью особой аппаратуры. Однако мы считаем, что величина книги определяется не ее весом, а содержанием.
Влада Изотовна слегка покачала головой:
— Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.
Пашка Многолет довольно улыбнулся. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:
— Откуда эти строки, из какой книги?
Несколько голосов сразу крикнули:
— Из «Сказки о рыбаке и рыбке»!
Другие запротестовали:
— Нет, из «Сказки о царе Салтане»!
Синицын смотрел на Живцова. И когда тот разрешающе кивнул, Макар с места сказал:
— «Конек-Горбунок»! Ершова!
— Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, — объявила Влада Изотовна.
Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Дашей. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, «Альбатрос» подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог на них ответить.
Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил Робинзон Крузо. Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.
То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал «Три мушкетера», кто — «Граф Монте-Кристо», а Пономаренко даже ляпнул, что «Графиню Рудольфштадскую». И только после всех Синицын спокойно объявил: