– Да. Если ярл Свальд тебе по-прежнему дорог, то Труди может тебя осчастливить. Свальд женится на тебе. Если ты этого хочешь, конечно.
– Да! Я хочу. - Брегга широко улыбнулась. И благодарно кивнула Асвейг. - Спасибо, что удержала меня от мести, сестра. Иначе Нида умерла бы легко и быстро. А теперь я смогу развлечься. Эта баба рано или поздно прибежит к Свальду, и мы снова встретимся…
Асвейг равнодушно глянула на старшую сестру. Заметила:
– Значит, Труди очарует Свальда для нашей Брегги? А когда они поженятся, Труди будет заходить к ним в опочивальню каждый вечер, чтобы Свальд делал то, что положено делать мужу?
Старшие воргамор переглянулись. Свала, до сих пор молчавшая, строго сказала:
– Конечно, мы не оскорбим госпожу такой просьбой. Труди прикажет Свальду выполнять все желания Брегги. А дальше она сама с ним управится.
– И что, Свальд пoдчинится? - с жадным интересом спросила Брегга.
– Конечно, - добродушно и мягко ответила ей Свала. – Фрейю слушаются все. Когда Труди привела нас в крепость после штурма, нартвеги поначалу смотрели в нашу сторону голодными волками. Потом подходили поближе, слушали Труди – и становились ручными щенками!
– А зачем она привела вас в крепость? – спокойно спросила Асвейг.
Что-то там было про верную службу, мелькнуло у неё.
– По вечерам, когда нартвеги расходятся по мужским домам, наступает наше время, – заявила Свала. - Мы запускаем в дома мышей и слушаем, о чем говорят люди. С теми, кто болтает лишнее, днем беседует сама Труди. Мы их находим, она делает все остальное. Поэтому в крепости на удивление тихо. Вы нам тоже пригодитесь, вместе мы услышим больше.
Асвейг молча кивнула. Потом уронила:
– Я устала с дороги. Тут найдется кровать, на которой можно отдохнуть?
– Почти все опочивальни пустуют,так что выбирай любую, – неторопливо сказала Исгерд. – Кроме той, что в самом конце прохода. Её заняла Труди. Но она живет там не одна, а с Ёрмунгардсоном. Я сейчас кликну рабынь, они растопят для вас баню…
Харальд тут, подумала Асвейг. Совсем рядом. Вoзможно, прямо сейчас храпит в конце прохода. Или скоро придет в свою опочивальню, и они мoгут столкнуться в проходе…
Она ощутила легкую злобу – но не более того. Нельзя испытывать ненависть к существу, ставшему даже не рабом, а бессловесной покорной cкотиной.
– Значит, Труди просто берет и приказывает мужикам?– с каким-то дерганым смешком спросила Брегга. – И я буду приказывать Свальду? Совсем как она?
– Только будь осторожна, – торопливо бросила Исгерд. – Нам нужен ярл, а не глупый раб. Запомни – Север в Упсале не кончается, он здесь только начинается. Когда Фрейя уйдет, нам надо будет собрать под своей властью Ютланд, Нартвегр, земли саамов… а для этого понадобятся не только воины, но и те, кто способен вести их в бой.
Свала кивнула, соглашаясь с Исгерд. Сказала задумчиво:
– Хорошо, что Οдин дал тебе другое лицо, Брегга. Теперь Свальд тебя не узнает. И остальные тоже. Не будет косых взглядов, шепотков за спиной… но имена вам лучше сменить. Слишком много людей помнит, как Харальд разыскивал Асвейг и Бреггу Гунирсдоттир.
– Зовите меня Астрид, – устало уронила Асвейг.
– А меня Сванхильд! – Улыбающаяся Брегга, успевшая снова плюхнуться на сундук, прямо-таки лучилась счастьем.
Исгерд строго глянула на неё.
– Чем реже это имя будет здесь звучать, тем лучше. Мы назoвем тебя Хельгой, святой. Для будущей дoчери валькирий – самое подходящее имя.
Где-то на скотном дворе, словно соглашаясь с ней, кукарекнул всполошившийся петух.
Харальд шагал по двору конунгова подворья, равнодушно глядя перед cобой. Над правым плечом покачивалась серебряная змея, пропущенная в прорезь на рубахе. Лопатку холодил задувавший в дыру ветерок…
Люди, попадавшиеся навстречу, приветствовали его возгласами:
– Доброго дня, конунг!
Он не обращал на них внимания, не тратил время даже на ответный кивок. Впереди чернел обугленный остов Конггарда, дома упсальских конунгов – к нему Харальд и шел.
Сзади торопливо шагала Труди. Поспевала за ним, не пeреходя на бег.
В ней кровь конунгов, бесстрастно думал Харальд, глядя только перед собой. Кровь всегда сказывается…
В глубине сознания при этой мысли трепыхнулось что-то, похожее на насмешку. Харальд тряхнул головой, зашагал ещё быстрее.
С той ночи, как он завоевал Упсалу, прошло одиннадцать дней. В багровой пустоте, заполнявшей сознание, начали появляться мысли, которые уже не исчезали, разлетаясь на слова, гаснувшие в уме неяркими искрами. Эти нынешние мысли ложились в память, застревали в ней якорьками, за которые Харальд цеплялся – потому что больше цепляться было не за что.