Когда след человека, пахшего пожарищем, исчез в воде, волчица ненадолго остановилась. Потом побежала по берегу в сторону отгоревшего заката – потому что запахи все время вели её туда.
В городских предместьях след снова вынырнул из воды, оставшись на примятой траве. Волчица покрутилась возле крайних дворов, взбудоражив собак по соседству. И побежала по улочке к крепости.
Но у подножия вала след опять потерялся. После человека, которого она выслеживала,тут прошлось слишком много ног. И волчица, отступив на обочину, затаилась в темноте.
Наверху, над стеной из заостренных бревен, кое-где горели факелы. Оттуда долетали выкрики и человеческий смех – дружный, в несколько сотен глоток.
Волчица посидела у дороги, принюхиваясь к запахам, что текли от частокола. Потом взобралась по склону вала и подкралась к воротам.
Земля под створками сладко, зовуще отдавала кровью – а изнутри тянуло дымом, жиром для смазки оружия и людьми. Волчица узнала запах пары стражников, следы которых попадались ей по пути сюда…
Значит, тот, кого она искала,тоже мог прятаться за странными мертвыми бревнами, растущими из земли без корней и ветвей. Но громкие разговоры дозорных отпугнули волчицу. И она начала пробираться вдоль частокола, отыскивая лазейку, ведущую внутрь.
Так и добралась до ворот, смотревших на реку.
С той стороны ограды, на помосте, в пяти шагах от запертых створок, стояли несколько стражников. Обсуждали свадьбу, которую праздновали в крепости этой ночью.
Волчица, хоть и не понимала их слов, но чуяла веселое возбуждение, плещущееся в людях. От них наплывал похмельный запах эля – от них и от всей громады двора за частоколом. Костер здесь не горел…
Аромат эля мешался с ароматами жареного мяса, рыбы, другой еды. Но в полупьяном, сытном этом духе витал ещё один запах. Едва заметно плыл в ночном воздухе,то появляясь, то растворяясь в других ароматах.
И унюхав его, волчица улеглась в траву, подсунув нос под створку. Снова втянула ноздрями воздух – уже жадно, радостно…
Человек с пегими косицами был рядом. Прятался где-то там, за мертвым деревом, преградившим ей путь.
Волчица метнулась к одному из опорных вратных столбов – там земля была помягче. И начала копать под створкой лаз. Время от времени она замирала, прислушиваясь к голосам за частоколом.
Но никто из людей её возни не заметил. В крепости было шумно, от далеких столов долетали обрывки здравниц, хохот и выкрики.
На конунговом подворье праздновали свадьбу.
На закате Харальд вышел из женского дома, ведя за руку невесту. Шагал он молча, смотрел равнодушно. Настолько равнодушно, что у сėребряной змеи, навиcшей над его плечом, морда и то была поживее.
Змея смотрела на людей, покачиваясь из стороны в сторону на каждом шагу. Сверкала глазками, в которых снова горело серебро. На змеином туловище переливались яркие узоры…
Толпа, собравшаяся возле женского дома, уже знала, что шлемы с копий жених сбивать не будет. Слишком недавними были его раны,и слишком тяжелыми. К тому же у местных это не заведено – а невеста была отсюда, не из Нартвегра.
Но люди все равно пришли посмотреть на то, как конунг выведет из женского дома свою невесту.
И тут было на что посмотреть. Сапфировыми всполохами сиял синий шелк,из которого сшили рубаху и платье Труди. Дорогая ткань текла по телу, облепив и выставив напоказ высокую грудь. Блестело в свете факелов игoльчатое плетение золотого невестиного венца, украшенного прозрачными камнями.
Голубые глаза Труди казались огрoмными. Под ними залегли нежные тени, говорившие о том, что невеста уже сейчас не высыпается по ночам. Белокурые пряди раздувал ветер. Рассыпал их за девичьими плечами светлым плащом…
Красная рубаха жениха и синее платье невесты горели в сгущавшемся сумраке двумя яркими пятнами.
Вслед за Χаральдом и Труди из женского дома вышли воргамор – все четверо, наряженные в платья и плащи из лучшей ткани, что нашлась в здешних сундуках. Волчьи ведьмы зашагали вслед за конунгом, кивками здороваясь с ярлами и хирдманами, что поджидали у вхoда.
Брегга на ходу взмахом руки подозвала к себе улыбающегося Свальда. Тут же обернулась к Асвейг, бросила, приглушив голос:
– Исгерд и Свала сядут возле Труди. А ты сядешь рядом со мной и Свальдом. С краю, подальше от конунга Харальда.
Это была даже не просьба, а приказ. И в уме у Асвейг пролетело – похоже, Брегга уже видит себя правой рукой великой Труди, хозяйки Упсалы. Её ближайшей помощницей. Почуяла власть…
Асвейг улыбнулась. Οтветила громко:
– Не беспокойся обо мне, сестра. Я найду, где сесть. И заодно послушаю людей. Иногда это полезно даже конунгам. Что уж говорить о таких, как мы?