- А что, кстати, про войну говорят?
- Про войну? – вмешался в разговор Дима, - Говорят, нет никакой войны. Не с кем воевать. Весь мир в труху, все страны заняты восстановлением экономики.
- Все страны? – переспросил Рыбкин, - а Китай?
- Китаю тоже прилетело. И Европу накрыло, там были натовские базы. Индия, Израиль, Пакистан – и они вмешались в конфликт. Даже в Австралию кто-то запустил пару ракет.
Олег долго сидел молча, пытаясь переварить услышанное. Потом пришел солдат, принес кастрюлю с кашей.
- У новенького нет тарелки, - сказала ему Альфия.
- Знаю, - коротко отвели тот и ушел, но через некоторое время вернулся с металлической миской и ложкой.
Юра тем временем морщился, пытаясь засунуть в себя несколько ложек каши. В его тарелке было положено совсем на донышке, и даже это он не мог съесть.
- Что, не лезет? – усмехнулся Олег, вновь вспомнив про непрекращающийся голод, что стал уже почти его неотъемлемым спутником, - тогда я съем твою порцию.
Подросток ничего не ответил, и Олег положил себе больше всех, рассудив, что раз Юра воротит нос, то можно забрать себе его долю.
- А почему это ты его порцию должен съесть? – возмутился Дима.
- Потому что «в большой семье клювом не щелкают».
После завтрака Олег решил подумать о том, что делать дальше. Он некоторое время ходил взад вперед по комнате, чем начал нервировать соседей.
- Да успокойся ты уже! – воскликнул Дима.
Рыбкин остановился возле окна. Выглянул наружу. Второй этаж, высота метра три-четыре. Если спрыгнуть неудачно, можно, пожалуй, сломать ноги. «Интересно, у бессмертных переломы тоже заживают?» - подумал парень, - «Пулевые ранения же заживают…».
Мимо проходил солдат. Увидел смотрящего в окно Олега, тот погрозил ему кулаком. Рыбкин понял, что далеко ему все равно не убежать, и решил пока отложить эту идею. «Может быть, ночью?» - предположил он.
День тянулся монотонно медленно: делать было нечего. По телевизору только новости, в которых уже в сотый раз дикторы повторяют, что американцы совершили вероломное нападение на Россию, но это варварское нападение не осталось без ответа: американские города тоже лежат в руинах.
После обеда в импровизированную камеру заглянул совсем еще молодой парень в военной форме, с наголо бритой головой.
- Рыбкин, на выход, - сказал он.
- Что, меня выпускают? – удивился Олег.
- Выпускают, выпускают, - радостно кивнул тот.
Рыбкин весь напрягся, предчувствуя недоброе и с опаской выглянул в коридор. Там никого.
- Что, не веришь в свое счастье? – усмехнулся солдатик.
Олег направился к выходу, озираясь по сторонам. А у выхода его уже ждали двое военных в бронежилетах.
- Спокойно, - сказал один из них, ткнув ему в живот дулом автомата, - не дергайся.
Второй прицелился парню в голову.
- Руки назад, - произнес молодой солдатик и защелкнул на запястья браслеты.
- Наручники? Серьезно? – удивился Олег.
- Пошел! – скомандовал тот, что целился в голову.
Парня затолкали в «уазик», на голову надели мешок. Куда-то очень долго везли, потом так же с мешком на голове вели. Потом остановили. Сняли мешок. Олег увидел перед собой обшарпанную стену.
Наручники наконец-то сняли. Рыбкин стал интенсивно разминать затекшие кисти.
- Отставить! – раздался сзади грозный голос.
Парень вздрогнул.
- Медленно повернуться, - последовала следующая команда.
Олег увидел перед собой солдата в бронежилете, который целился в его голову из автомата. Парень находился в тесной комнатушке, в которой стояла железная койка.
- Лечь на кровать! – скомандовал конвоир.
Когда парень подчинился, солдат пристегнул его браслетами, причем, и ноги и руки.
- За что? – тихо спросил Олег.
Ответа не последовало. Конвоир просто молча ушел, оставив Рыбкина в гнетущей неизвестности. Олег лежал и едва не выл от безысходности.
Чуть позже в камеру вошла женщина в белом халате. Ее лицо скрывала медицинская маска, но глаза выглядели вполне симпатичными. Незнакомка поправила торчащую из-под марлевой шапочки прядь черных волос, достала скальпель.
- Ну-с, посмотрим, того ли мне привезли, - сказала она.
Олег с ужасом вытаращил на нее глаза.
- Спокойно, спокойно, - проговорила женщина – больно не будет. Ну, или почти не будет.
Она расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке Олега, оголила ему грудь и быстро сделала надрез скальпелем. Рыбкин коротко вскрикнул.
- Что вы делаете? – спросил Олег.
- Проверяю, - ответила медсестра, наблюдая за тем, как рана быстро зарастает.
- Отлично, - с удовлетворением проговорила женщина, - вы действительно тот, кто мне нужен.
И тут до Олега дошел жуткий смысл происходящего.
- Я что, в секретной лаборатории? – испуганно спросил он.
- Да.
- Заебись… Но зачем так издеваться, почему меня пристегали к кровати?
- Мера предосторожности, - ответила медсестра, - мало ли что можно ожидать от инопланетного существа.
- Вообще-то я человек.
- Все вы так говорите… Но у людей не заживают раны за запять секунд.
- И что, теперь меня вот так будут держать привязанным? А если я, например, в туалет захочу?
- Тут есть кнопка, можно дотянутся пальцем. Я приду и поставлю вам судно.
Женщина ушла. Олег так и остался лежать пристегнутый.
Глава 14
Первое время у Олега просто брали кровь и образцы ткани на анализы. Кормили с ложечки какой-то безвкусной жижей, судя по всему, довольно питательной, потому что наедался парень быстро. Рыбкин сначала просто жил по инерции, им овладела апатия. Но потом он задумался о том, что делать дальше. Бежать, конечно, не реально. Но как так жить, будучи прикованным к кровати и не сойти с ума? А с другой стороны, почему бежать не реально? Олег бессмертный. По крайней мере, он наделялся, что полученная от инопланетян способность быстрой регенерации не позволит ему умереть от старости. Тогда в его распоряжении вечность. А за вечность обязательно что-нибудь произойдет, что позволит ему сбежать. Остается только подождать.
Рыбкин лежал, глядя в потолок, на котором горели лампы дневного света, и улыбался своим мыслям. Но потому улыбка вдруг исчезла с его лица. «А сколько ждать?», - думал Олег, - «Год, сто лет, миллион лет? Когда наступят изменения? И наступят ли? А что если со мной тут сотворят то, что регенерация уже не сможет исправить?». От этих мыслей стало жутко и грустно одновременно. «Нет», - пришла в голову новая мысль, - «Надо действовать более активно. Я же айтишник, значит, должен применить айтишный подход. Нужно взломать, но только не компьютер, а текущую ситуацию. Но как?». Олег пытался сгенерировать идею. И вдруг она пришла, эта идея. «Социальная инженерия!» - подумал парень, - «Самое слабое место в любой системе – люди!».
Когда медсестра пришла в следующий раз, Олег сказал:
- Мне кажется, вы очень добрый человек. Это правда?
- С чего бы это? – фыркнула медсестра.
- Не знаю. Вижу по глазам. У вас очень добрые глаза. Девушка с такими добрыми глазами просто не может быть злой.
- Боюсь, вы ошибаетесь, - она посмотрела на него холодным взглядом, - я убила четырех человек.
Олег испуганно вздрогнул.
- Вот то-то же, - медсестра достала шприц и сделала укол в бедро Рыбкину. Тот закричал от боли.
- Проверяю, как «бессмертные» переносят инъекцию токсинов, - прокомментировала она. Как ваши опущения?
- Пиздец как больно.
- Не ругайтесь. Оцените вашу боль по шкале от нуля до десяти.
- Не знаю… Семь как минимум. Что вы мне вкололи?
Медсестра ничего не отметила, она молча сделала пометку в своем планшете.
- Сейчас?
- Аналогично.
Прошло пара минут. Боль все еще пульсировала в ноге. Олег стонал, не в силах больше терпеть. Ему казалось, что его заживо поджаривают на сковородке.