– Вы пользуетесь электричеством? – глухо, с некой надеждой в голосе спросила она, обернувшись к Сергею. Он почтительно стоял за ее спиной и молчал, наблюдая за всеми действиями девушки.
– Электро… что? – переспросил он.
В следующий секунду, не выдержав напряжения и испуга, который охватил ее, она стремительно подбежала к окну и, отодвинув штору, увидела, что находится на втором этаже. Перед ее взором раскинулся зеленый парк с кустами и палисадниками. А у одного из деревьев стояли две женщины в длинных темных сарафанах на русский манер. Надя резко отпрянула от окна и, вскрикнув, выбежала прочь из комнаты.
Вылетев в коридор, девушка едва не сбила с ног старую женщину в длинном старомодном платье и в белом чепце.
– Простите! – воскликнула Надя и устремилась вперед, увидев лестницу, ведущую вниз.
Старушка попятилась от нее и начала креститься.
– Свят! Свят! Лидочка! – запричитала Велина Александровна ей вслед.
Около старой женщины тут же оказался Сергей, который так же выбежал из спальни вслед за девушкой. Только на миг задержавшись около старушки, он вымолвил:
– Бабушка, это не Лидия Ивановна, вы ошиблись!
– Бог ты мой, а я-то уж подумала…
– Я сейчас, – бросил молодой человек, устремившись далее, видя, как девушка уже достигла лестницы.
– Что происходит, Сережа?! – воскликнула ему вслед Велина.
– Потом, бабушка, – бросил ей через плечо Чернышев.
Лишь на мгновение Надя замерла наверху мраморной широкой лестницы, отметив, что дом Чернышева не что иное, как дворец, ибо широта коридоров и лестницы была просто шокирующе вульгарна и огромна. Богатые хрустальные люстры свисали с вычурного высоченного потолка. Она вмиг опомнилась и побежала вниз по мраморным ступеням.
Едва Надя приблизилась к входной двери, где стоял дворецкий, как тот услужливо распахнул перед ней дверь, поклонившись.
– Надежда Дмитриевна, постойте! – услышала она окрик молодого человека откуда-то сверху, но даже не обернулась. Дикое ужасное предположение уже завладело ее существом, но девушка упорно не хотела думать о том, что казалось ей правдой.
Сломя голову она выскочила на улицу и побежала по липовой алее, которая вела к чугунной ограде. Уже через минуту схватившись за чугунные прутья-листья, она потрясенно огляделась.
Перед ней простиралась широкая немощеная дорога, в некоторых местах выложенная булыжниками, по которой перемещались груженые телеги, старинные кареты. Горожане, проходящие мимо, так же выглядели старомодно. Она заметила дам в дорогих платьях в пол, женщин в свободных русских сарафанах, бородатых мужиков в простой одежде, которую носили в деревнях крестьяне, и импозантных франтов-мужчин в изысканных сюртуках и высоких шляпах. Вся эта картина жизни показалась ей такой реальной, что девушка впала в оцепенение.
Страшное предположение, что она все-таки каким-то неведомым образом оказалась далеко в прошлом, в этом газетном 1860 году, вновь пронзило ее сознание. Но вдруг ее ум выдал некую спасительную версию происходящего. Услышав шаги за спиной, она резко обернулась к Чернышеву и выпалила с надеждой в голосе:
– Я поняла! Вы снимаете кино?
– Кино? – поднял брови Сергей. – Никогда не слышал подобного слова… Последний час вы, милая, говорите о каких-то странных неведомых мне вещах, так что я не знаю, что и ответить вам.
– Что это за место?
– Где?
– Вот прямо здесь! – вымолвила она нервно. – Это старый Екатеринбург? – он смотрел на нее как-то обеспокоенно, и она почти умоляюще спросила вновь. – Ну, город это Екатеринбург ведь так?
– Нет. Воронеж, Воронежская губерния, усадьба Михайлово.
Не в силах выдержать происходящего и ничего не понимая, Надя прислонилась к чугунной ограде и диким взором посмотрела на молодого человека. Через миг на ее глазах выступили слезы.
– Боже! Только не плачьте! – воскликнул Сергей, приблизившись к ней на минимальное расстояние.
Она тут же выпрямилась и нахмурилась.
– Я и не собиралась, – тяжко вздохнув, прошептала она, отводя взор, вновь оборачиваясь к улице и сквозь пелену слез, уже застилавших ей глаза, смотря на прохожих.