Он почти поддался отчаянию, когда чуть ли не споткнулся о то, что иначе, как чудом, здесь оказаться не могло. Это был инструмент, тот самый, которым в землю вбивают штыри, которыми крепят те самые антенны. Больше того, здесь же стоял целый ящик пиропатронов к нему и связка ребристой арматуры – все, что ему было нужно. Он был удивлен, что не увидел этого раньше, если уж оно оказалось здесь, но раздумья оставил на потом.
Он бросился обратно, туда, где с трудом уже, держась за саму антенну, стоял, низко опустив голову, Волк. С приоткрытых губ стекали струйки крови, расплывавшиеся в немилосердно хлещущем ледяном дожде.
Последние два-три метра Сигурд проделал уже на коленях, скользя по влажному феррокриту, и моментально приступил к работе.
Он никогда не пользовался этим странным приспособлением, но сумел с ним совладать. Все четыре точки опоры оказались надежно прихвачены к поверхности.
Сигурд поднял взгляд на все еще стоящего Волка. Тот лишь слабо улыбнулся и разжал руки, окованные керамитом.
Бесполезно было подхватывать падающее тело. Едва оно коснулось земли, на вороте доспеха окончательно погас индикатор жизнедеятельности. Волк был мертв, продержавшись из последних сил столько, сколько понадобилось, чтобы восстановить связь. Ни одного стона не сорвалось с окровавленных губ.
Эта потеря оказалась для Сигурда наиболее тяжелой. Он был свидетелем и других смертей, но не воспринял их, как нечто особое.
А в тот раз он впервые так остро ощутил желание завыть и с большим трудом поборол его. Это звучало бы слишком вульгарно в его исполнении, слишком фальшиво, хотя и было бы от чистого сердца. Вместо этого, он быстро оттащил тело легионера в укрытие, чтобы случайные попадания не изуродовали его.
Он даже не знал имени этого Волка. Несколько раз он пытался его узнать, но всякий раз находились более срочные дела, а потом погибших стало слишком много, десятки, сотни, он начал путаться и сбиваться, и отказался от этой затеи. Он не сказал о нем ни слова, понадеявшись, что на тризне было названо и его имя – насколько он знал, они вспоминали всех. Он молча выпил за самоотверженного легионера, до сих пор видя его лицо и слабую улыбку, словно говорящую: «Расслабься, всё будет хорошо».
Остальное было как обычно. Время проходило в боях – одинаковых, как и противники, грубых и жестоких, на полное истребление, потому, что враг не умел бежать от превосходящей силы, а сыны Русса – не хотели уходить сами и не давали этого сделать другим. Они упивались этой войной, как крепким вином, устав от безделья, сидя в жестянке посреди варпа. Сигурд тоже нехотя поддался этому чувству.
Даже сейчас, когда были окончены бои, когда легион был готов к новой войне, к которой несли их суда, когда он понял, как они, мальчишки из глухой лесной деревушки, изменились до неузнаваемости – что-то внутри него скреблось, пытаясь выбраться наружу, словно затаившийся зверь. Словно эта война разбудила в нем нечто, стремившееся раз за разом насыщаться кровью врагов. Он с удивлением чувствовал эту жажду, списывая все на не успокоившиеся еще гормоны. Сейчас, за рассказами, оно снова всплыло, будто его позвали.
Он почти вздрогнул, когда чирикнул вокс-передатчик. Он принял сообщение и растеряно посмотрел на Антея.
- Примарх вызывает.
Волкодав пожал плечами, на которых поблескивали свежие татуировки в виде рун, вписанных в волчьи следы.
- Ступай. Потом поговорим.
Сигурд покачал головой.
- Он и тебя хочет видеть.
По лицу Антея скользнуло удивление и легкое недовольство.
- Интересно. Что сейчас будет?
Он почему-то ожидал чего-то плохого. Сигурд заметил это.
- О чем ты подумал?
Антей пожал плечами.
- Не знаю. Но врядли нас ждет что-то хорошее.
Сигурд улыбнулся.
- С кех пор ты ждешь только плохого? Ты всегда был оптимистом.
Широкие ладони легли на лицо, а потом скользнули вверх, взъерошив неровно остриженные волосы.
- Не знаю. Я как-то отвык от хорошего.
Он тяжело поднялся на ноги, словно был ранен, но Сигурд чувствовал иное. Нечто, сродни страху. Старший брат почему-то опасался примарха или того, что он скажет.
Странно было видеть его таким. В компании Волков он не был таким подавленным.
- Ничего не хочешь мне сказать?
На лице Антея застыло удивление, потом до него дошел смысл вопроса.
- Да нет, ничего не произошло. Но, кажется, я начал понимать Волков. Эта война. Мы с тобой такого раньше не видели, но в таких масштабах войны становятся наркотиком. Ты не можешь остановиться по своему желанию, потому что постоянно тянет убивать. И этим грешат не только Волки. Ты удивишься, но в либрариуме, среди информации о легионах, есть немного и об этом. Разрозненные сведения, но все до одного легионы несут это клеймо. Кто-то пытается это скрыть, стыдясь. Кто-то принимает это, как часть себя. Но этому подвержены все. Да, ты не ослышался, я действительно читал. Не ты один тут такой образованный.
Он глубоко вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду стремительной реки.
- Это наркотик, Сигурд. Эта зависимость – слабость, возведенная в ранг благодетели. Я чувствую, что не в состоянии толком бороться с этим, хотя все во мне противится этой слабости. Но я не знаю – должен ли с ней бороться. Ты ведь тоже почувствовал это? Ты всегда острее ощущал подобное, тебе претит убийство ради убийства.
Сигурд задумывался об этом, когда у него выдавалась свободная минутка. Он не стал лгать и замедленно кивнул. Он так и не понял, к чему клонит старший брат.
- Так скажи мне – стоит ли этому противиться?
Сигурд пожал плечами, стараясь увильнуть от неприятного ему ответа.
- Я не знаю. И все же – чего ты боишься?
Антей остановился перед кабиной пневмолифта и обернулся к младшему брату.
- Я боюсь, что он скажет «нет».
========== Глава 14 - Разделение ==========
Он не ответил ни «да», ни «нет». Он лишь кивнул вошедшим плечом к плечу братьям, и те заняли указанные им места. Сам примарх еще был занят. Судя по всему, он снова корпел над стратегическими планами, что совершенно не вязалось со всегдашними повадками дикаря, снискавшим ему и легиону странную славу. Зато - никто не желал с ними связываться – видимо, это и было его целью.
На сосредоточенном лице мелькали синеватые блики от голо-экранов. Руки порхали над клавиатурой, проецируемой прямо на массивный стол, делая его похожим на пульт управления чем-то очень сложным.
Оба его волка с чем-то так же сосредоточенно возились в углу. Они рычали и фыркали, как щенки, делящие добычу, правда, размеры этих щенков несколько не соответствовали этому понятию. На вошедших они уже не обратили внимания, узнав.
Судя по звукам и слабому запаху свежей крови, волки делили кость. Грохот, возникавший, когда звери перекатывали крупный мосол, говорил о том, что с жизнью расстался немелкий зверь. Через какое-то время грызня и грохот прекратились, и сменились яростным треском и сочным чавканьем. Кто-то из волков одержал верх и теперь жадно грыз добычу.
Братья, молча и не шевелясь, сидели около получаса. Примарх к ним не присоединился. Он деактивировал экраны и клавиатуру, и комната вновь погрузилась в полумрак, где блестели только волчьи глаза, да глаза примарха, не слишком-то отличающиеся по цвету.
Переплетя пальцы, он положил руки на столешницу. Антей почему-то ждал, что она треснет от такой тяжести. Ничего не произошло.
- Я обычно не вызываю каждого к себе перед очередным заданием, но условия не совсем обычные. Вы оба слегка выделяетесь на фоне легиона, и я говорю вовсе не о ваших физических данных. Дело в ваших способностях. Однако, опыта у вас кране мало, чтобы доверить вам мало-мальски значимое командование.
Сигурд услышал, что Антей едва заметно фыркнул, но примарх то ли не обратил внимания, то ли все же не услышал, что врядли.
- Армия запросила помощи у легиона, и я отделю часть кораблей. Ты, Антей, отправишься с ними. Это будет для тебя неплохой повод и размяться, и обзавестись опытом. Сразу говорю, никто из тех, кто сейчас называет себя твоей стаей, не полетит.