Обоих братьев ненавидели за их непохожесть на остальную стаю – это ни для кого не было секретом. Возможно, примарх и сам уже пожалел, что приютил этих двух щенков. Стычки, вопреки его предупреждениям, происходили постоянно, а после этого дня проблемы были обеспечены.
Надежды Антея на то, что примарх разрешит и эту проблему, рассыпались прахом, когда тот бросил его брату:
- Веди его сюда.
Сняв с Антея перевязь с ножнами, Сигурд убрал оба меча по местам. Перевязь брата он закинул через плечо на спину, и, снова под руку, направил его неуверенные шаги к стоящим поодаль старшим Волкам.
Дождавшись, когда Антей займет место в центре треугольника, образованного их телами, Русс нажал кнопку активации телепортационного маячка. За мгновение до исчезновения, он снова обратился к Сигурду. Фраза прозвучала почти равнодушно.
- Найди доказательства. Спаси своего брата.
Антей так и не поднял глаз. Всю дорогу до обещанной камеры, он смотрел в пол. Эта дорога оказалась короткой и закончилась в гулком, тесном и совершенно пустом помещении, холодном и пахнущем, почему-то, смертью. Только под потолком были отверстия вентиляции, настолько маленькие, что туда, пролезть могла, разве что, муха, да и то – не крупная.
Как только все четверо ступили на борт флагмана, Жрец и Вожак Стаи отошли в сторону, позволяя приблизиться космодесантнику из стаи, занятой в постоянной обороне корабля. Загудев, на заведенных за спину руках, прямо на доспехах, замкнулись специальные кандалы. В камеру его, как ни странно, сопровождал сам примарх. Антей шел без понуканий. Он чувствовал какое-то подобие страха.
Сигурд ничего не сможет найти. Отвесная скала, утыканная каменными иглами, была неприступна для техники, а лазить по ней – нереально, да и сколько на это уйдет времени. Флот не может висеть на орбите этого мира только для решения судьбы одного человека, так и не ставшего частью легиона. Он бы, на месте примарха, пожалуй, не стал бы ждать.
Внезапно кольнула мысль. Русс тоже не стал бы ждать, усомнись он в его слове хоть чуть. Он действительно чувствовал правду. Доказательства были нужны не ему, а легиону. И Сигурду. Антей слабо улыбнулся. Его брат, которого он считал своей потерей. Он надеялся, что не ошибся в своих выводах.
Примарх остановился возле открытой двери камеры и ожидающе посмотрел на молодого воина. Тот уверенно вошел внутрь. В спину донеслись слова, сказанные совершенно без эмоций.
- У него три дня.
Не переставая улыбаться, Антей опустился на колени, чтобы удобнее распределить вес кандалов.
- Он справится.
Дверь щелкнула, отсекая весь внешний мир от запертого в четырёх стенах зверя.
========== Глава 41 ==========
Шорох. Нет. Шаги. Звуки шагов троих людей. Вооруженных людей. Уши шевельнулись, ловя все те звуки, что только могли поймать. Шаги троих вооруженных и крайне раздраженных людей.
Он даже не сомневался в их цели, и, когда шаги затихли возле его двери, его губы тронула легкая улыбка. Голоса практически заглушались массивной створкой двери, но были различимы. Голоса, не сулившие ничего хорошего.
Он узнал их. Олаф, молодой ученик Ульфрига, движимый скорбью и чувством потери любимого учителя. Странная для Волка, привязанность, заставлявшая его едва ли не подражать наставнику. Драгнир, воин, требовавший смерти Антея там, среди скал, и униженный Сигурдом, оставившим ему на память крошечный шрам от бритвенно-острого лезвия меча, уже заросший, но все равно унизительный. Он бы предпочел, чтобы тот замах окончился смертельным ударом, чем таким проявлением милосердия к нему, словно к ребёнку, хотя он был куда старше этого выскочки. Третьим был тот самый охранник, который заковал Волкодава в кандалы. С непривычки от них уже ныли плечи и немели руки. К счастью, силовой доспех мог приводить биологические системы владельца в норму, иначе, использование подобного украшения, могло бы привести к потере рук. Впрочем, голоса, звучавшие всё яростнее, наталкивали на мысль, что о руках ему в скором времени не придется беспокоиться – Волки никогда не разговаривают просто так. Тем более - на вюргене.
- Примарх будет недоволен…
- Плевать. Примарх со дня на день казнит его.
- Мы должны отомстить. Ульфриг был наставником многих
- Не бойся, никто не узнает. А если и узнают – всем плевать.
- А его брат?
- Этот книгочей? А ты думаешь, он вернется?
- Он вернется. Ты видел его.
Фыркающий смех.
- Ты шутишь? Он не воин. Он умеет только говорить. Он сгинет там, в одиночку, наверняка там еще остались эти твари, они живучие.
Удар сердца заставил его содрогнуться, отдаваясь где-то под самым горлом.
Он дурак. Конечно же. Сигурд пойдет один. Он бессильно зарычал, но кандалы не поддались, а в это время уже щелкнул замок, и комната осветилась из коридора.
- Вот он.
Антей обернулся. Один за другим, все трое втянулись в помещение. Не поднимаясь, он следил за каждым из них. Драгнир закружил вокруг него, как волк, раздумывающий о том, как напасть. Олаф встал спиной к выходу и лицом к заключенному. Тюремщик, видимо, уже не раз проделывавший подобное, сразу подошел к Антею и заставил его подняться с колен.
- Я же говорил, что вы заплатите. Так или иначе.
Драгнир встал по другую сторону от Антея и деактивировал крепления его брони на груди, снимая самую большую керамитовую пластину – нагрудник. Положив ее на пол, придерживая, чтобы она не звякала, следом за ней он сложил на пол и большую часть доспехов. Потом он, как и третий солдат, одной рукой сжал плечо Волкодава, а второй – предплечье.
Олаф в это время старательно натягивал на защищенную броней кисть нейрокастет. Страшное оружие, внешне простое и неприметное, но опасное даже для космодесантника. Людей же оно убивает и на минимальном уровне мощности, хотя дело, скорее, в силе самого удара.
Надев неброскую вещицу, Олаф принялся крутить регулятор, любуясь искрами, срывающимися с шипов, как палач любуется пламенем миниатюрной плазменной горелки.
Добившись нужного уровня мощности, молодой воин, улыбаясь, подошел к удерживаемому двумя другими Волкодаву. И, уже не говоря ни слова, замахнулся. Антей понял их желания уже давно и закрыл глаза, еще когда только шипастый кулак был на полпути от его тела.
Его грудная клетка, повинуясь генетической мутации Астартес, уже начала срастаться в единую кость, но процесс был далек от завершения.
Грудина треснула с таким громким звуком, что оба державших его воина переглянулись. Удар пришелся в солнечное сплетение, парализовав жертву, и выбил воздух с похожим на скулёж звуком.
Его удержали и выпрямили, не дав прийти в себя. Волки пришли не болтать и не смотреть на него. Они пришли за кровью.
- Скулишь, как больной щенок. Ну же, где твой гонор?
Еще удар, снова в полную силу, уже в верхний край грудины. Олаф, без сомнения, хорошо усвоил уроки учителя, и проломленная кость лишь чудом не распорола трахею.
Оба воина, державшие Антея, даже покачнулись, когда им, через его тело, передалась сила этого удара. На губах заключенного выступила кровавая пена, невидимая в темноте, но чутьё хищников уловило неповторимый запах боли, провоцирующий на еще большую жестокость.
Олаф теперь бил, не глядя, куда попадает. Драгнир и тюремщик сами сотрясались от этих ударов и, через какое-то время, им это надоело. Они швырнули Антея на пол. Он давно не шевелился, но они уже озверели от ощущения безнаказанности и близости цели, запаха крови, еще более сладкого, чем обычно. Таким его делало их чувство собственной правоты.
Камера оглашалась частым дыханием, звуками ударов керамитовых сапог по металлическому полу и беззащитному телу и ругательствами.
Они даже не думали, что могут убить его. Что примарх взял его под свою опеку. Они давно потерялись в мире его боли, наслаждаясь ею. Они думали только о том, чтобы отомстить за кровь павшего товарища.