Тонкие пальцы были так же бледны, как и его лицо, почти не видевшее света солнца. Трудно было поверить, что это были руки хладнокровного убийцы.
- Поднимись.
Тот подчинился. Внезапно заговоривший, Сигурд, остановился напротив Антея и он удивленно уставился на брата.
- Я видел, как ты дерешься. Нападай.
Антей продолжал стоять на месте, удивленно глядя на брата. Тот, теряя терпение, рявкнул.
- Это приказ. Делай, что говорят, раб, или я забью тебя насмерть прямо сейчас.
Уже успевшие сжаться, кулаки Антея, расслабились, и он, с равнодушными видом, привычно опустился на колени, склонив голову.
- Нет, господин.
- Что?!
Яростный рев Сигурда заставил Антея дрогнуть, но он так и не поднялся. Рука воина снова дернула за ошейник, грозя оторвать голову раба. Край металлической полосы резанул по коже, и на ней снова выступили капли крови, мелкие как роса.
- Я приказываю тебе. Вставай и дерись, грязная ты собака.
Первый удар пришелся так же в левый висок, как и удар Рагнара. Но Сигурд его не отпустил, и два последующих легли в ту же точку, грозя сломать кости.
Нанося удары, Сигурд смотрел в глаза брата, не выказывая ни капли жалости. В них так и не мелькнуло узнавание, на которое Антей хоть и слабо, но надеялся.
Когда пальцы телохранителя Рагнара отпустили его, он, какое-то время, еще сохранял равновесие, стоя на коленях, но тяжелый прямой удар швырнул его на спину. Заныл сломанный нос, и он инстинктивно перевернулся, чтоб суметь вздохнуть. В этот момент Сигурд вновь поднял его, придушив ошейником. Антей вцепился в него, но Сигурд ударил вновь. На сей раз – наотмашь по затылку.
Руки Антея упали на землю, и он бесчувственно повис в руках избивавшего его солдата.
Тот, еще какое-то время наносил удары по спине, а потом, перевернув его – по груди и животу, словно вымещая давно затаенную злобу, не в силах остановиться.
Отшвырнув полумертвое тело, он выпрямился и отер руки, запятнанные кровью, об одежду брата.
Очнулся Антей уже в конюшне. Какое-то время он надеялся, что уже умер, но, оглядевшись, понял, что по-прежнему находится все в том же аду, живой, но не невредимый.
Эта расправа не была страшным сном. Это было еще более страшной реальностью, в которой его брат едва не переломал ему кости.
Все тело болело, отказываясь двигаться, хотя он чувствовал жар и учащенное сердцебиение, говорившее о том, что ему вкололи огромную дозу стимуляторов. Вот только неизвестно, что было хуже – боль от побоев или от коктейля из химии от местного лекаря. Перед глазами расплывались черные и радужные круги. Болела голова. Сотрясение мозга было сильным и неизвестно было, удастся ли ему подняться. Да и надо ли ему подниматься.
Лица коснулся влажный горячий язык.
Он лежал так близко к загородке, что молг из соседнего стойла сумел дотянуться до Антея. От такого проявления нежности Антей зажмурился и невольно улыбнулся, отметив, что челюсть, к счастью, не сломана.
Губы молга начали перебирать его волосы и, чтобы остановить посягательство животного, Антей, будучи не в силах отползти, сунул к его морде руку.
Он медленно перебирал пальцами, позволяя молгу самому тереться об его руку, как тому хотелось.
Потом он снова погрузился в сон, не замечая, как молг пытается подцепить тело человека и подтащить ближе к себе, просунув когтистую лапу под нижним брусом загородки. При этом он отчаянно фыркал и нетерпеливо вертел задом от азарта.
В очередной раз он проснулся от того, что ему стало тяжело дышать. Открыв глаза, он услышал прямо над ухом недвусмысленное сопение.
Положив одну лапу под голову, а вторую устроив на человеке, рядом с Антеем спал молг, прижав раба к своему животу. Сердце зверя мерно стучало, ровное дыхание убаюкивало, но тяжеленная лапа немилосердно давила на грудь.
Головокружение уже унялось. Антей понимал, что ему нужно как-то выбраться из стойла, куда его затащил старательный и неугомонный молг, принявший его за игрушку для сна. При этом, надо было еще как-то не разбудить его, потому, что избегнуть острых клыков и когтей в таком состоянии он не мог.
Осторожно и медленно извиваясь, борясь с собственным телом, по которому, казалось, прошла целая толпа молгов, Антей начал выбираться из-под лапы. Он замирал каждый раз, когда чуткий зверь начинал просыпаться.
В конце концов, ему это удалось. Он вышел из стойла, держась за брусья ограды и тихонько, чтобы не разбудить спящего скакуна, закрыл дверцу
Предчувствуя, какое отражение увидит, он поплелся к колодцу, чтобы снова привести себя в порядок.
========== Глава 22. На охоту. ==========
Из зеркала водной глади на него взглянуло лицо молодого мужчины, которого он даже не сразу узнал.
Спокойный, уверенный, абсолютно не рабский взгляд темных, с желтыми искрами, глаз, был слегка прикрыт тяжелыми веками, ровно на столько, чтобы скрывать реальную угрозу, сокрытую где-то в глубинах его сознания. Точнее, которая там могла бы быть. Впрочем – все возможно.
Выдающаяся вперед тяжелая нижняя челюсть придавала лицу выражение, свойственное людям с железной волей и несгибаемым характером.
Над высоким лбом ветер трепал короткие белые волосы, на щеках под пальцами кольнула такого же цвета щетина.
Он отдернул руку. Сколько прошло времени с тех пор, как его брат так расправился с ним? Он слишком часто терял счет дням, но теперь все было иначе. На лице не было ни единого синяка, которые должны были непременно остаться после зверского избиения, значит, он провалялся много дней и должен был порядком обрасти, и врядли его стали бы брить. Значит, времени прошло не больше двух – трех суток.
Он повернул голову, чтобы видеть свой левый висок. Шрам – чуть толще волоса – белая полоска – был на месте, значит, все это ему не привиделось.
Он ударил по воде ладонью, разбивая отражение на миллионы бликов, и плеснул в лицо водой.
Он не слышал звука шагов и голос, раздавшийся совсем рядом, застал его врасплох, заставляя удивленно обернуться.
- Ну что, Волкодав, готов к охоте?
В трех шагах от него стоял его брат. На губах играла слабая улыбка. В глазах застыло презрительное выражение, словно он спрашивал свою собаку, хочет ли она гулять.
Уже помня, что Сигурд не любит ждать ответов, Антей кивнул.
- Да, господин.
- Тогда седлай молга, мы отправляемся.
Он развернулся, не дожидаясь ответа, и Антей счел за лучшее выполнить приказ как можно быстрее. Он даже не стал удивляться, что хозяин явился за ним лично, а не послал слугу. В этом царстве противоречий возможным было все.
Он взнуздал молга, с которым провел ночь в лесу. Тот был явно благодарен, что ему удастся снова выйти на волю.
Вместе с недоверчиво косящимися на него воинами он направил скакуна к воротам.
Его облик резко контрастировал с видом рыцарей в массивной экзоскелетной броне, блестевшей так, словно ее только что создали в невероятной кузнечной мастерской Рагнара, хотя на поверхности можно было углядеть места залатанных сколов, щербин и следов попадания различных снарядов. Было очевидно, что местные правила требуют крайне внимательного отношения к броне и оружию.
Тяжелые латные пластины нисколько не стесняли движений наездников, частично управляясь встроенным каркасом.
Такой же когда-то был в его собственных доспехах, но такая броня у Воронов была редка и стара, экзоскелет требовал приложения больших физических сил и не все могли, да и хотели с ним управиться. А вот для снайперов он вполне годился, надежно защищая от шальных пуль и каменной шрапнели разбитых стен.
Заводные молги несли на себе вьюки и дополнительное тяжелое оружие рыцарей.
Антей снова задал себе вопрос – на какое животное нужно охотиться такой компанией?
Все эти воины, за исключением братьев, были ветеранами, способными при таком снаряжении в одиночку справляться с немалым количеством легковооруженных солдат, а тем более дикарей, которыми леса изобиловали не меньше, чем зверями, и живущими легким разбоем. Легким до тех пор, пока на них не выходили такие вот отряды лордов. Значит, человек - как самый опасный зверь – отпадал. Так кто же? Кто мог противостоять такой силе?