Его тело словно само слегка пригибалось, стремясь принять боевую стойку. Он насильно расправил плечи. Сигурд ему не солгал. На теле было мало шрамов, все они были уже ровно заросшие. Даже содранные ладони зажили без следа.
Побелевшие до цвета свежего снега, волосы отросли целой гривой. Неровно и живописно, она рассыпалась до самых плеч. Он коснулся шеи. Словно шерсть, волосы теперь росли от самого загривка. Так или иначе, его тело пыталось покрыться похожими на шерсть тонкими волосками.
Вспомнив рудники, он слегка задрал уже привычным жестом губу. Так же отросшие клыки были отчетливо видны, хотя до волчьих им было еще далеко.
Он шагнул под струю воды. Кожа моментально покрылась мурашками, встопорщившими его «шерсть». Он впервые за всю жизнь оказался в таком месте. В их замке было отдаленно похожее помывочное место, но там не было такой приятной горячей воды. Антей слегка пошатнулся от слабости, когда это тепло обрушилось на него, заставляя обессилеть. Под ноги каскадом заструились грязь и чужая, а может и своя, кровь. Он с остервенением принялся оттирать свое тело, словно на него могла налипнуть какая-то скверна.
Когда Сигурд вернулся, Антей его уже ждал. Критически осмотрев брата, Сигурд взял ножницы и заставил бывшего раба сесть на стоявшую здесь же лавку.
На пол посыпались белоснежные клочья мокрых волос. Обойдя старшего брата вокруг и удовлетворенно хмыкнув, телохранитель Рагнара снова загнал его в душ - смыть налипшие обрезки.
С собой он принес обещанную одежду, явно сделанную либо на него самого, либо - предусмотрительно – на Антея.
Это была ничем не примечательная форма, похожая на ту, которую здесь носили охранники, свободные от службы. Так сказать, домашний вариант. Единственным ее отличием было то, что она абсолютно была подогнана по фигуре и плотно облегала ее.
Антей снова взглянул в зеркало. Его практически невозможно было отличить от стоящего немного позади брата, разве что более упрямое выражение хищно сузившихся глаз и напряженно сжатые по привычке челюсти выдавали его непреклонный характер и сулили неприятности любому, посмевшему косо на него взглянуть.
Лицо младшего брата было совсем иным. Сейчас спокойное, с едва заметным удивленным выражением, но Антей знал, что холодный взгляд расчетливого убийцы был не совсем наигран. Да, Сигурд не любил убивать, но лишь по той причине, что видел более рациональные применения человеческим жизням. Когда он заметил усмешку на лице брата, удивление стало еще сильнее.
- Что?
- Ничего.
Антей уже откровенно смеялся, но смех его не был издевательским и Сигурд принял эту игру.
- Врёшь ты всё. Ладно, хватит пялиться, идем, нас ждут.
В его голосе звучало нетерпение, и они снова отправились в долгий путь. Антей не подозревал, что замок Рагнара настолько запутан. Встречавшиеся им слуги и стража с недоумением провожали взглядами братьев, быстро шагающих по коридору. Еще со времен тренировок в крепости Воронов они привыкли ходить в ногу, чеканя шаг, и теперь под сводами коридоров раздавался звон стальных подковок их сапог, способный своей слаженностью порадовать сердца вояк-ветеранов, если бы они оказались рядом.
Их и впрямь ждали. Огромная и пустая зала, ярко освещенная, но не свечами. Здесь эту работу выполняло электричество, к которому Антей теперь перестал относиться как к колдовству. Серые каменные стены, великое множество оружия и трофеев – как и везде в замке. Под стенами, храня бесшумную неподвижность, стояли воины личной дружины Рагнара. Здесь же присутствовало несколько людей в низко надвинутых на глаза капюшонах. Их белые одежды скрадывали фигуры, но от внимания Антея не ускользнуло, что они, хоть и выглядевшие сутуло, были выше солдат из числа простых людей. Здесь же, на возвышении, находился и сам Рагнар. По-прежнему в богато украшенных доспехах, он обернулся на звук шагов.
Атмосфера была настолько торжественной, что Антей невольно замедлил шаг, чтобы не нарушать тишину. Сигурд последовал его примеру, и остаток пути они прошли бесшумно. Высокие белые фигуры, прячущие руки в широких рукавах плащей, расступились.
У Антея захватило дыхание.
До времени скрытые их телами, теперь стали видны два комплекта доспехов. Один, несомненно, тот, что принадлежал Сигурду, уже виденный им в его комнате.
Второй – он понял, приготовлен для него самого.
Несколько более массивный, с дополнительными вставками брони, он обеспечивал владельцу меньшую подвижность, но он и не был рассчитан на нее. Это была броня воина, который не приемлет отступления. На широкие оплечья была накинута та самая волчья шкура, удивительно гармонично вписавшаяся в эту картину. Здесь же были и остальные его трофеи. Ожерелье из волчьих зубов, чуть ниже коготь орицеха, в гордом одиночестве на своей нити. На поясе как у всех «избранников» Рагнара – волчий череп, оставшийся от первого его противника.
Оба брата, остановившись, рассматривали это металлическое чудо, и Рагнар нарушил тишину.
- Подойдите к жрецам, дети мои. Примите свою судьбу.
Братья переглянулись, но приблизились к тем, кого Рагнар назвал жрецами. Их моментально окружили и разделили, каждого принялась облачать в доспехи своя группа жрецов.
Хранившие до той поры молчание, фигуры заговорили. Их речь трудно было назвать языком – это был набор быстрого невнятного чириканья. По прикидкам Антея, человек просто физически был неспособен издавать такую трель. Перегруженный вопросами, разум обратился к остальным чувствам, пытаясь собрать больше информации о странных существах.
Чутье бессильно откликнулось, отметив слабый запах человеческой плоти, металла и машинного масла. Зрение так же лишь скользило по белым одеяниям тех, кого называли советниками Рагнара.
Он вздрогнул, когда из широких рукавов показались руки этих существ. Они напоминали человеческие, но вместо привычных пяти пальцев на них извивались во множестве гибкие отростки из металла. Время от времени они словно бы отвердевали, так что вполне могли сойти за пальцы, а потом их движение возобновлялось. Ему стало не по себе, но от необдуманного шага в сторону его удержали эти цепкие механические лапы, железной хваткой сдавившие плечи. Он зашипел от боли, но остался стоять, как того требовали эти неведомые существа. Они окружили его так плотно, что он не мог видеть, что с ним делают. Он только чувствовал болезненно-грубые манипуляции со своим телом, словно эти жрецы были бесчувственными механизмами. Впрочем, судя по виду конечностей это и впрямь было так.
Антея не покидали предательские мысли о том, как он будет снимать всё это железо и потом одевать вновь. Не всегда же эта толпа непонятных существ будет рядом. А если всегда? По спине пробежала толпа мурашек, размером с приличного паука, и он похолодел. Если так будет происходить каждый раз, он откажется от этой сомнительной чести или, по крайней мере, от доспехов.
Какое-то время у него было чувство, что его режут живьем, и через порезы нечто, скрежеща по костям, проникает глубже, иногда и в сами кости. Хотелось кричать и вырываться, но дергаться было бесполезно, а вопли были слишком унизительными.
Антей взглянул на брата. Сигурд, и без того бледный, стоял сжав губы и не шевелясь. Только мимикой он изредка выдавал, насколько ему мучительно больно. Встретив взгляд старшего брата, он попытался улыбнуться, но попытка не увенчалась успехом.
Теряя самообладание, Антей бросил взгляд на Рагнара. Он уже хотел закричать, чтобы тот прекратил эту пытку. Но он не успел этого сделать, поперхнувшись словами от острой боли, словно в грудь вбили три раскаленных железных штыря. Дыхание прервалось, и он был вынужден мысленно поблагодарить своих мучителей за то, что те держат его, не давая шевельнуться, иначе бы он упал.
Следующий всплеск боли, как удар, проламывающий кость, пришелся в основание черепа. Перед этим бесчувственная конечность грубо принудила его запрокинуть голову назад. Он подчинился, будучи банально слабее механики. Больше он не смог сдерживаться. Он закричал от боли, но звука крика не услышал и сам. По черепу и хребту растеклось жжение, словно от места удара расползались тончайшие иглы, горящие огнем. На некоторое время он полностью утратил контроль над телом. Остались только простейшие рефлексы – его тело само поддерживало основные жизненные функции, но, ни пошевелиться, ни издать звука он не мог. К тому же – полностью отказали все чувства.