Чутье на опасность при появлении полуэльфа промолчало, словно незнакомцу действительно можно было доверять.
Ногой выдвинув стул, Арон сел напротив полукровки.
— Что интересного расскажешь?
— Как тебе младший ар-Корм? — отозвался тот вопросом на вопрос.
— В смысле? — Воин склонил голову набок, продолжая изучать необычную внешность черноволосого. Тот его пристального внимания словно не заметил.
— Не поверишь, но последние три месяца, стоило мне только вспомнить о его существовании, на разум тут же находила пелена. Если же я встречал Риена в замке, то отдавал первое пришедшее в голову указание и через пару секунд забывал о нем. Да и ты, отправив мальчишку в мое распоряжение, ни разу не потребовал его для личных услуг. — Полуэльф нахмурился, наклонился вперед. — У ар-Корма Темный Дар?
Арон не удержался и растерянно моргнул. Темный Дар — у этого перепуганного подростка? Хотя…
Однажды бывший ученик мага рассказал ему, что маги чувствуют только своих, Светлые узнают Светлых, а Темные — Темных. Якобы это ограничение в незапамятные времена установили боги, чтобы у молодых, с еще не проклюнувшимся Даром, был шанс выжить. Своих правила разрешали убивать только на дуэли, чужие считались законной добычей. Но сумеет ли Арон определить у младшего ар-Корма магические способности?
Впрочем, куда важнее решить, как вести себя с нахальным полуэльфом.
— Сегодня вечером проверю, — сказал Арон.
— Ну, если за целый день ты ничего не заметил, то мальчишка явно Светлый, — сделал вывод полукровка. — Жаль, если придется от него избавиться, — ссориться с ар-Кормами не время.
— Или мальчик может вообще не иметь Дара, — возразил воин, который вовсе не собирался убивать пажа для сохранения нежданно и нежеланно доставшейся репутации грозного Темного мага.
— И это говоришь ты — само воплощение осторожности? — Полуэльф рассмеялся, но воин не смог выдавить даже кривой усмешки. — Арон, в чем дело? — Полукровка больше не улыбался, лицо помрачнело и оттого стало казаться более человеческим. — Ты на меня злишься? Мне начать опасаться за свою жизнь? — Последний вопрос прозвучал словно в шутку, но шуткой не был.
Воин напрягся, но чувство опасности упорно молчало, и он расслабился.
— Нет. — Арон посмотрел на чужака, как мог бы взглянуть на Венда из прежней жизни. — Нет, не стоит.
Глава 6
Мэа-таэль, известный среди людей под именем Митрил, по самый подбородок погрузился в теплую ванну и глубоко вздохнул. Добавленные в воду ароматные травы не только снимали усталость, но и способствовали ровному течению мыслей, позволяли связать разрозненные нити размышлений в целостный узор. И вот теперь Мэа-таэль пытался понять, что происходит с единственным человеком, которого он мог бы назвать здесь своим другом.
Поведение Арона сегодня казалось странным, напряженным и нервным, смотрел он так, словно видел Мэа-таэля впервые, говорил жестко, как с чужаком. И магия — она заполняла все пространство комнаты, вызывая у полукровки ноющую боль в костях, а не пульсировала вокруг Арона обычным плотным коконом.
Могло ли такое поведение быть связано с мальчишкой ар-Кормом? Мэа-таэль плохо разбирался в теории взаимодействия магии противоположных полюсов. Интуиция же — слабый осколок Дара, доставшийся от матери, — таинственно молчала.
Самый интересный вопрос: представляло ли изменение в поведении мага опасность для жизни Мэа-таэля? Полуэльф считал человека, несколько раз его спасавшего, своим другом, но как относится к нему Арон, определить не мог.
Арон несколько мгновений с неприязнью смотрел на небольшую книгу в переплете из черной кожи. Потом, решившись, открыл.
«Стихия Воды в пятом пересечении сферы Альт-тарк», — гласил выведенный крупными рунами заголовок. На следующей странице сообщалось: «Эмеаль Воды, в отличие от истинной элементали, не различает носителя по цвету Дара, потому условия ее вызова отличаются от стандартных. Для мага, достигшего уровня Кташ, скольжение во Тьме заменяется…»
Воин захлопнул книгу и мрачно уставился на еще пять подобных томов, невинно лежавших на краю стола. Он умел читать и классические руны, и северные, и даже разбирал завитушки Народа Песков, но это не помогало, когда понятные слова складывались в малопонятные фразы с использованием зубодробительных терминов.