а спину, притворившись спящей. А кот всё шипел. Интересно, заснула ли снова бабушка? Старуха притаилась. Кот замолк. Спустя некоторое время, когда тишину нарушал только стук колес, по купе пронесся еле ощутимый запах паленой шерсти. Старая цыганка заерзала. Опять раздалось чавканье (похоже, милый котик решил отведать котлетки!), и Настя решилась осторожно повернуть голову, чтобы посмотреть вниз. *** За столиком сидел крупный мужчина с лохматой темной шевелюрой. Он жадно вгрызался в тушку курицы-гриль, лежащую перед ним на салфетке. Цыганка с благоговением наблюдала за мужчиной. Настя уже подумала, что она сошла с ума - двери не стучали, не хлопали... Как этот человек оказался в купе? Мужчина прикончил курицу и повернулся к старухе. Один глаз сверкнул янтарным блеском, второй был закрыт повязкой. Григорий Иванович?! Настя подавила возглас удивления. Если этот мужик не был котом, то где сейчас это мерзкое животное? Его не было. Тем временем бабка с подобострастным взглядом аккуратно платочком вытерла губы мужчины от жира. Тот удостоил старуху царским надменным кивком и (Настю передернуло) коротким поцелуем. -Григорий Иванович, - смущенно пробормотала она. -Нам надо поискать место для уединения, - прошелестел человек-кот бархатистым голосом. Ему бы таким голосом сказки рассказывать или комплименты девушкам раздавать. А он милуется с бабкой. Фу. - И возьми лихоманник. Настя прищурилась. Что это за лихоманник? Или ей почудилось? Старуха засуетилась, перетаскивая баул, чтобы освободить проход. Она вытащила из сумки какие-то коробочки, пучки травы, маленькие бутылочки и кучей свалила все на сиденье. -Нашла! - с радостью пробормотала цыганка, доставая из бездонной сумки пучок сухих листьев и пряча его за пазуху. Купе наполнилось сильным запахом хвои. Мужчина вальяжно развалился на сиденье, играя с блестящим кулоном на шнурке. Настя пыталась рассмотреть его внимательней. Правильное лицо, крупный с горбинкой нос, выразительный янтарный глаз... Странный человек, зачем ему эта цыганка? Григорий Иванович потянулся по-кошачьи. Его возлюбленная, наконец, закончила сборы, и они вместе удалились. Что это было? Настя пребывала в смятении и возбуждении, вызванном нелепой и загадочной ситуацией. Здравый смысл велел забыть обо всем и заснуть. А вот любопытство так и сжигало изнутри. Наплевав на здравый смысл, Настя слезла со своей полки и оделась. Взгляд остановился на хламе из сумки цыганки. Закрыв глаза на упреки совести, девочка раскрыла одну из коробочек и обнаружила три сухие мышиные головы. Поморщившись от запаха, Настя закрыла коробочку и взяла в руки кулон, что крутил одноглазый. Шнур был длинный, а кулон представлял собой круглый плоский камень, отполированный гладко как стекло. Он был похож на часы, что раньше носили на цепочках. Положив на ладонь камень, Настя ощутила, что он нагрелся. Взглянула - и он стал небесно-голубым. На нем обозначился рисунок... Солнце с какими-то изогнутыми треугольными лучами. Очертания будто бы были выведены тонким острым предметом. Поезд посигналил гудком, и девочка вспомнила, что хотела сделать. Автоматически положив камень в карман, она направилась в единственное место в вагоне, уединенное, запиравшееся изнутри, хоть и небольшое. Туалет. *** Логика не обманула. Настя проследила из дверного проема, чтобы странная парочка скрылась в туалете, и на цыпочках побежала за ними. Практически все купе оказались закрыты, за окнами, отражающими слабый свет ламп, была непроглядная тьма. Ближе к намеченной цели Настя перешла на крадущийся шаг. «Ничего, - успокаивала она себя. - Если заметят, скажу, что жду, пока освободится туалет!» Вполне невинная отговорка. Она подошла и прижалась к двери ухом. Чертов стук колес! Либо они там заснули, либо умерли. Настя хотела было возвратиться в купе, как вдруг услышала крик, который тут же приглушили. Тем не менее, крик становился громче и громче, пока не раздался глухой удар о дверь. Настя вздрогнула и отскочила. Как будто кого-то использовали, чтобы протаранить дверь. Почувствовался запах горелого мяса и жженой травы. Дальше послышалась возня. Над самым ухом снова раздался глухой удар, как будто кто-то упал на дверь. Девочка отскочила как ошпаренная и стремглав помчалась в купе. Она закрыла за собой дверь и улеглась обратно на верхнюю полку, натянув одеяло по самые уши. Камень согревал ногу через карман. Черт, его нужно бы положить на место! Но снаружи послышались шаги, ручку двери пошевелили. Настя пыталась унять учащенное шумное дыхание и сердцебиение. Улегшись на левый бок, девочка попыталась занять наблюдательную позицию. Дверь купе сдвинулась, и старая цыганка втащила... саму себя. Пьяное («Или мертвое?» - подсказал внутренний голос) тело как минимум своей сестры двойняшки. Старуха движущаяся положила тело неподвижной старухи на полку, рассыпав побрякушки. Девочка вспомнила, когда впервые увидела старуху. Ее движения были нетерпеливыми, резкими. Эта старуха была другой. Кряхтя и чертыхаясь, она неуклюже собрала хлам в сумку и потом впихнула тело двойника. «Все-таки первая старуха мертва» - с неожиданным спокойствием подумала Настя. Живая старуха улеглась на полку лицом к стене и громко захрапела. А Настя долго смотрела на нее, боясь заснуть. Чтобы утром не проснуться в бауле.