А вот мне, между прочим, ещё парочка пирожков и пирог с картошкой и мясом и всё! Шестьдесят два-четыре килограммов, что меня очень и очень расстраивает. А если я сильно расстраиваюсь, я начинаю кушать и расстраиваться ещё больше.
— О том, что здесь происходило молчать! Магов спустить в подземелье, после в казематы, — страшным властным голосом отдали приказ холодно, а я чуть не отдала честь.
Я всё ждала спасательную темноту, как этого ждут все героини романов, но её почему-то не было.
К сожалению, не было даже ощущения сна и всё казалось до мерзости реальным. Я попыталась бы списать всё это на отход от анестезии, но я чётко помню, что до клиники так и не доехала.
— Канцлер! — на окрик, как оказалось, канцлер, остановился, — здесь ещё сумки с вещами, мы проверили, никаких опасных артефактов или оружия. Вещи девушки, они выглядят слишком необычным для… нашего мира.
Канцлер стоял, задумавшись о своём, потом отпустил взгляд на меня, подумал ещё и обернулся.
— Доставите вещи в выделенные ей покои. Как только её осмотрит лекарь и она придёт в себя, осознавая во что её втянули, они ей понадобиться.
Боже, неужели существует такие понятливые… канцлеры? Или это мой всё же очередной сон, проснувшись, который я буду помнить и сожалеть о том, что это не реальность? Может сейчас я валяюсь в подъезде без сознания, а таксист материт всю мою родню?
От мыслей меня отвлекли возгласы: «А это что?» Один совал себе тампон в нос, другой приклеил себе ежедневку на лоб, а я пыталась не сгореть со стыда, надеясь, что мне вернут ещё те, что они не успели испортить.
Глава четвёртая. Желания имеют свойства сбываеться
Построить конструктивный диалог мы не могли по двум причинам. Первая: кроме мычания и протяжных гласных больше я из себя выдавить не могла, разве что, незаметный прыщик спрятавшийся под волосами на самом верху лба. Вторая: Мой носильщик, вскочив на коня, предпочитал молчать, как и сам конь. Уверена одного из них зовут Плотва. А так как коня зовут Асбран, значит так зовут молчаливое чудовище.
Ехали мы, по ощущениям, где-то час. Ощущало это всё тело. Ощущало и молча возмущалось, но я стоически молчала и не проронила ни одного стона боли, чтобы, не дай бог, не спровоцировать кровавое чудовище. Хотя бы потому, что я видела, меня расстраивало и наталкивало мысли о средневековье в Европе и Руси до христианства, да и после, это всё так смешалось, что выглядело до рези в глазах естественно.
А если вспомнить, в Европе, стоило женщине просто появиться на пути рыцаря, разбойника и просто мужчины, даже в её собственном доме, это значило, он не виноват, она его спровоцировала. А её крики о помощи и мольбы «не трогать» были призывом действия для него.
Ну и как такое могло произойти? На глазах навернулись слёзы, потому что всё что я выстраивала годами рухнуло в мгновение, и теперь я рукой без боли пошевелить не могу. Чувства были похожи на те, когда ты рисуешь в приложении на графическом планшете и вот остался последний мазок и твой шедевр готов, но в этот момент в квартире вырубают пробки, а ты не успел сохранить. Или, когда у тебя вся жизнь в телефоне, контакты, пароли, фотографии и ты случайно в настройках нажимаешь не туда, а телефон сбрасывает всё до заводских настроек. А ты не помнишь пароли и приходиться восстанавливать всё по номеру, но ты понимаешь, что контакты так восстановить не получиться, фотографии тоже.
И ты думаешь, всё жизнь моя кончена, вот она, невосполнимая потеря. Но там вы хотя бы остаетесь в родном мире, и ваша жизнь не вертеться на волоске от смерти, нет той неопределённости, как у большинства девятиклассников, которые не знают куда поступать и как дальше жить.
Читая раньше романы о попаданках, я иногда мечтала, а может и искренне желала попасть в другой мир. Тогда, когда у меня была та самая неопределенность в жизни и я думала, что лучше в другой мир к магам и путешествиям, чем здесь, то есть там, но кто же мог подумать, что меня и правда засосёт в другой мир? И в такое неподходящее время, когда у меня всё хорошо!
Ох… правду говорят, бойтесь своих желаний, ведь они имеют привычку сбываться.
— Ну что ты, плакать не обязательно, — прозвучал ледяной голос, от которого я вздрогнула и поморщилась от боли. Вот меня вроде и успокоить хотят, но больше пугают. Я бы вытерла сейчас об него слёзы, но он весь в крови, а пачкаться как-то не самбади.
— Ы-ы-ых, — попыталась ответить ему что-то вразумительное, но попытка не защитилась. Как бы попытка не превратилась в пытку.
Мужчина остановил лошадь, осмотрел меня холодными ясными голубыми глазами, прожигая душу до мурашек, нет не от страсти и всё такое, а от страха. Его аура пугала, да и весь он, в крови своих врагов, доверия не внушал.