После каждой схватки я обессиленно дремала, а открывая глаза, видела лицо Артема, которое раз от разу становилось все бледнее. Боль снова усилилась. Черт бы тебя побрал, Вортон! Где тебя носит, когда ты так нужен? Я уже забыла о своей обиде, лишь безостановочно молила:
- Скорее приезжай! Я жду. Жду.
Дикая боль снова стала рвать меня на части. И я ничего лучше не могла придумать, как уплыть в забытье. А когда в очередной раз открыла глаза, увидела, что голова моя покоится на коленях у Дара. Он нежно целовал мои волосы, гладил по лицу, вытирал пот. Ни Артема, ни скинов не было. Мерещится, что ли? Но тут очередная схватка и голос акушерки:
- Мы рожаем! Показалась головка. Папаша, держите ее крепче.
Утро встретило меня истошным ревом. С трудом разлепила веки, и тут же встретилась взглядом с Даром. Он стоял у моей кровати с дочкой на руках. Зацепившись глазами, мы молчали. Но было в этом что-то гораздо большее, чем просто молчание. Это была и просьба о прощении, и признание в том, что рады встрече.
Дочь снова заплакала. Слабо улыбнувшись, попросила:
- Дай ее мне.
Осторожно мужчина положил ребенка мне на грудь. Хотела было сесть, но он не позволил.
- Нельзя. Ты еще очень слаба. Может открыться кровотечение. Говори, что надо, я все сделаю.
- Просто, я хотела приложить дочку к груди. Молока, конечно, еще нет, но пусть тренируется.
-Я помогу.
Вортон подвинул малышку повыше, отвернул ворот моей рубашки и достал… грудь. Лицо его было непроницаемо, а руки дрожали. Я посмотрела на эти трясущиеся конечности и подумала «Так тебе и надо, инопланетянин чертов. Завидуй». Поднесла дочке грудь и, когда она стала почмокивать, перевела взгляд на Дара.
О, это невозможно описать! Как он смотрел на этот простой процесс! И умиление, и сладострастие и гнев пробегали по лицу будто волны. Вот он облизал губы и выдал:
- А мне?
Потом понял, что сказал и отчаянно покраснел. Мне стало смешно. Надо же, застеснялся. Мой инопланетянин умеет краснеть!
Он уловил мой смеющийся взгляд и покраснел.
- Извини, я опять сглупил.
Дар извинился! Все-таки не удержалась и улыбнулась. Заметив это, Дар насупился, потом пожал плечами.
- А, впрочем, извиняться не буду. Нет ничего постыдного в том, чтобы желать свою женщину.
- И сейчас ты скажешь, что по каким-нибудь межгалактическим законам я твоя.
- Конечно. Это сразу было понятно. Когда я тебя увидел, то сразу понял, что ты будешь моя.
Самодовольство в его голосе лилось через край. Мне стало обидно. Будто я такая особа, такая… падкая на инопланетян. Стала собираться буря. Положение спасла врачиха, которая пришла на обход.
Осмотрев ребенка, женщина взялась за меня. Внешний осмотр прошел успешно.
- Хорошо выглядите, - врач уткнулась в свои бумаги, - а мне рассказывали, что ночью вы чуть не умерли. Врали, наверное. Так, а теперь, мамочка, надо посмотреть вас на кресле.
- Хорошо. Дар, возьми дочку.
- Что? Куда собралась?
- Мне нужно в смотровую. Гинеколог должен осмотреть.
- Пусть осматривает здесь. Ты еще слаба.
- Не слабее, чем другие, - вмешалась врач, - а здесь все осмотреть нет возможности.
- Почему?
Я удивилась непробиваемой тупости этого, на первый взгляд, адекватного человека. А потом подумала
- Инопланетянин, что с него взять. Он же никогда не видел гинекологического кресла. Да и саму процедуру вряд ли представляет
Поднялась на кровати. Дар сразу шагнул ко мне.
- Лежать, - послышался его командирский голос.
- Хорошо, - сказала я и нежно улыбнулась. - Тогда у тебя есть два выхода. Первый - отнести меня на руках в смотровую. Второй - доставить кресло сюда.
- Кресло доставить не выйдет, - фыркнула врач, - оно к полу привинчено.
- Ну, вот видишь. Значит, не хочешь, чтобы я шла – неси.
Вортон внимательно посмотрел на меня, потом, устроив на мне уснувшую дочь, взял простыню, аккуратно накрыл нас и поднял на руки.
- А простыня зачем? – пискнула я.
- Затем. Чтобы всякие трупы на вас не смотрели.
- Здесь же одни женщины!
- Береженого бог бережет. Так ведь у вас говорят?
Женщины высыпали из палат и провожали нас. Кто глазами, кто улыбками, а кто и завистью. Шли словно сквозь строй. Такого бесплатного представления мамочки не видели давно. А, может, и никогда. Пусть, они заслужили. Дару, кажется, было совсем не трудно. Будто я весом с пушинку. Силен, ничего не скажешь.