– Вот, смотри. Вот дом, в котором мы живем, а вот магазины вокруг. Это маленькие, а это огромные. Там все можно купить. И продукты, и мебель, и одежду, и технику. А смотри сколько их по городу, таких больших, – я водила пальцем по экрану, потому что на курсор Тит смотрел как на муху, перестав замечать все остальное. Тит заметно успокоился и с интересом наблюдал за моими действиями.
– А это что за странный телевизор такой? – озадачено почесал макушку Тит.
– Этот компьютер. Это лучше всякого телевизора. Это целый мир. Тут можно столько всего найти. Хочешь, я тебя научу им пользоваться и тебе будет веселее, пока я на работе? – спросила я у удивленного домового.
– Научи, мне полезно будет. Ведь я тоже, это, знания-то коплю. А вот компьютера у нас с Анной не было, не обучен я. По телевизору я их видел, конечно, но вроде те по-другому выглядели, – сказал Тит глядя на меня глазами ребенка, нашедшего подарок под елкой. Он мечтательно разглядывал картинки на экране, а я принялась потихоньку распихивать покупки по местам. Тит, оторвавшись от экрана подскочил как ужаленный:
– Ой, хозяйка, я сейчас.
Через две минуты стол был абсолютно чистый, покупки убраны. А Тит, наливал в тарелки ароматно пахнущее харчо.
Медленно и со вкусом попивая свежезаваренный чай, я коротко пересказала Титу странную Димкину реакцию.
– Аннушка, а ты знаешь, что сделала? Во-первых, ты, как я понял, смогла-таки залезть в эту самую Надю. Да не просто залезть, а, как бы тебе это объяснить, подселиться. Слышать мысли ты не начала, а намерения ее уловить должна была. И ты, возможно, действительно видела ее глазами. Пока рано об этом говорить, но если это так, то это значит… – Тит замолчал не договорив, и как я его не дергала, он только отмахивался, отвечая, что объяснит потом. Ну вот, а я так про Димку и не узнала.
Весь вечер Тит ходил в своих мыслях, я не смогла его отвлечь даже компьютером, который так ему понравился. На мои вопросы отвечал односложно, на автопилоте прибирал какие-то вещи, вытирал невидимую моему глазу пыль, отчего я поняла, что ему так легче думается. Ну, у каждого свои методы. Отчаявшись добиться от него сегодня хоть каких-то ответов, я взяла на руки Машку и удобно расположившись в кресле, и легонечко ее почесывая, задала ей давно интересовавшие меня вопросы.
– Расскажи мне как вы жили с Анной. Чем занимались? Сколько тебе лет? Ведь мы с тобой толком и не познакомились.
Машка, тихонечко тарахтя, рассказывала мне про свою жизнь. Как она охотилась на мышей, что жили под полом, как с интересом наблюдала за Анной, варящей зелья и делающей настойки. Как любила она валяться в теплой пыли, под ярким солнышком, и зажмурив один глаз наблюдать за бегающими по двору курами. Ее голос, журчащий у меня в голове и теплый меховой бок, сделали свое дело, и я задремала.
Интерлюдия
Федор был вымотан, словно это он несколько часов мучился от боли, под глазами залегли тени, весь покрытый потом, но счастливый и спокойный.
– Благодарю тебя, бабка Марья, – отвешивая ей земной поклон, сказал Федор. – Век мне в должниках перед тобой ходить. Спасла ты нас всех. Варю с Аннушкой от смерти, а меня с Тимошкой от одиночества. Никогда я этого не забуду. Последнюю рубаху отдам, голову на плаху сложу, коль прикажешь. Спасибо тебе, бабка Марья, – снова кланяясь повторил Федор.
Марья внимательно посмотрела на Федора. Теперь он глаз не отводил. Смотрел смело. В глазах ее он видел только огромную боль и усталость старой женщины.
– Дайте мне ваши руки, – с трудом произнесла она.
Федор и Варя испуганно переглянувшись протянули ей руки. Марья, крепко схватилась одной рукой за Федора, второй за Варю, и снова замерла столбом. С трудом открыв глаза и долго, словно пустым взглядом сквозь них смотрела она на обоих. Собравшись и с трудом пересилив боль и ужас от увиденной только что картины Марья обратилась к ним дрогнувшим голосом:
– Отдайте Аннушку мне!
У Федора потемнело в глазах, Варя смотрела на Марью не веря услышанному.
– Да не волнуйтесь вы, бестолочи! – вымученно улыбнувшись сказала Марья, решив оставить серьезный разговор на потом. – Слаба больно малышка, не доносила ее Варя, еле трепыхается, может не справиться сама, не выкарабкаться. Ты Федор, с Варей сейчас быть должен. Ей пока вставать нельзя. Я заберу малышку к себе и сутки буду отмаливать, за это время окрепнет она, там травы у меня, да и дом помогает. Но без вашего дозволенья нельзя мне дитя увозить.
Федор, хоть и не желая расставаться с новорожденной дочерью ни на секунду, согласно кивнул, понимая, что без Марьиной помощи малышка может и не выжить. Варя, со слезами благодарности, кивнула тоже. Обняв и расцеловав малышку, она протянула ее Марье.