Стоя в темноте собора и вознося немые молитвы, Иван не сразу почувствовал пристальный взгляд. Лишь повернувшись к выходу он запнулся, резко повернул назад и дернулся, непроизвольно потянув в стороны вдруг впившийся в шею ворот, желая вдохнуть больше воздуха. Перед ним стоял блаженный, которого он видел при въезде в город. Взгляд его был открытым и пронизывающим. Давно на него так никто не смотрел. Не смел смотреть. Даже враги его не выдерживали пристального, тяжелого государева взгляда из-под бровей. А тут оборванец…
– Не голоден ли, Иванушка? – неожиданно молодым голосом спросил его Никола.
Царь непроизвольно сделал шаг назад. Юродивый вытянул руку с зажатым в ней куском сырого мяса.
– Покушай, Иванушка! – делая шаг вперед и суя мясо царю под нос протянул тот. Царь отшатнулся, пришел в себя и разозлившись хотел уж было замахнуться на слабоумного, но руки не слушались его, и ноги стали предательски дрожать, норовя не удержать ставшее ватным тело.
– Кушай, Ваня, Кушай! Покушай! Давай, ешь! – повторял Никола снова и снова, все ближе придвигаясь к царю.
– Не ем я мяса в пост, ибо христианин, – еле выдавил из себя Иван.
Хрипло рассмеявшись Никола сделал еще один шажок и глядя в глаза государю зло проговорил:
– Да, не ешь, ты кровь человеческую пьешь! – протянув мясо прямо к лицу Ивана он продолжал:
– Ступай отсюда, прохожий человек! Не то к вечеру не на чем будет ехать. Уезжай, никого не трогая и не разграбляя святынь. Ежели ты или кто-нибудь из войска твоего коснется хотя бы волоса на голове последнего из детей этого города, Божий гнев разразится в огненной туче, которая, уже висит над твоей головой и в любую минуту может обернуться сильной мрачной бурей.
Иван почувствовал запах мяса, но не он вдыхал его, а оно, словно впитывало его суть. Он не мог оторвать взгляд от красного пятна. Слова юродивого бились в нем колокольным звоном: «Уезжай! Не трогай! Кровопийца! Бом! Бом! Бом! Не убий!!!» – стучали они в висках. Собрав все свои силы, он выбежал из собора и опершись на посох жадно хватал ртом морозный воздух, приходя в себя и чувствуя странную легкость и вместе с тем горечь во рту.
Глава 23
Я проснулась, когда за окном, сквозь ночную мглу начали прорываться первые солнечные лучи.
Рядом со мной, на краешке кровати сидел Виктор, нежно держа меня за руку. В изголовье стоял Тит, с тревогой заглядывая мне в глаза.
– Сколько я спала? У меня совсем нет сил, – еле выдавила я из себя.
– Почти неделю. Мы тут с ума сходили от беспокойства, – прошептал мне в ответ Виктор.
– Ей нужно к месту силы, – кинув короткий взгляд на Виктора сказал Тит. – Мы даже поговорить не сможем пока она не восстановится.
– Я готов ехать, хоть сейчас, – с готовностью вскочил тот.
Дальнейшие события, до того, как мы добрались до места силы, я помню смутно. Помню, что до машины Виктор нес меня на руках. Что он что-то говорил мне, пока мы ехали, но что именно не знаю. Осталось ощущение заботы и нежности, и волнения исходящее от него. До места силы он тоже меня нес. Чем ближе мы подходили, тем сильнее я ощущала тонкую вибрацию, рождающуюся у меня внутри. Виктор выглядел растерянным, глядя на сотрясающую меня дрожь, когда мы подходили к капищу. Я уже не могла его успокоить, я была как оголенный нерв. Я чувствовала, как энергия тонкими струйками течет по моим венам. Я смотрела на Виктора и мне казалось, что это он гладит мои обнаженные руки. Энергия наполняла меня по-другому, не как в первый раз. Это было наполнение, насыщение и удовольствие, закрученное в тугой узел. Когда Виктор поставил меня на землю, я почувствовала некоторое разочарование из-за отсутствия его крепких и вместе с тем нежных объятий, но тут же меня пронзили, будто тысячи иголочек. Словно электрический ток прошел волной по моему телу, заставив меня вытянуться струной и подняв голову к небу раскинуть в стороны руки. Мне казалось, что я могу вместить в себя целую вселенную. Казалось, что я вдыхала в себя грозу. Рокот грома и мощь молний, которые рождают возбуждение и ощущение силы, были сейчас во мне. Я искрила внутри. Меня трясло, но мне было спокойно и радостно. Я умерла, там, в заснеженном лесу, и родилась здесь и сейчас. Теперь Марья была со мной. Она была частью меня, не просто воспоминанием. Во мне теперь есть ее мудрость, знания, снисхождение и терпимость. Я изменилась, но осталась собой. Я не знаю, как в одном человеке может уживаться такое множество противоречий и оставлять его самим собой. Я понимала, что все приобретенное мной не будет идти мне наперекор, оно только добавит мне понимания и осознания мира и людей вокруг. Когда эта вспышка закончилась, меня качнуло, и Виктор тут же подхватил меня. Снова теплота его рук. Его нежный запах. Легкая щетина, прикоснувшаяся к моей щеке. Он дрожал, так же, как и я минуту назад.