— Через семь дней к нам прибудет пополнение, а затем начнётся совместная операция с частями, которые давят на город с юга и юга-востока, где обороняются части Пинской речной флотилии, — продолжил генерал. — К этому времени я должен иметь полное представление о силах русских в городе: сколько их, какое вооружение имеют, где стоят их танки и спрятаны орудия с пулемётами. И чтобы никакой мистики.
Глава 10
Немцы дали нам достаточно времени на отдых, подготовку и укрепление позиций. Лично я занялся созданием боевых амулетов, на этот раз, вместо количества взяв качеством. Впрочем, не просто так. За два десятка крупных бриллиантов чистой воды с очень сложной огранкой, переданных мне знакомым евреем, я дал ему возможность выжить в будущей четырёхлетней бойне. Впрочем, есть все шансы, что так долго она не продлится. Уже сейчас я (именно так — Я — без меня история пошла бы по старому пути и Пинск уже был бы сдан немцам) остановил наступление пары германских дивизий и вывел из строя пару полков всех родов войск, особенно досталось танковым частям.
А шанс Эдуарда Соломоновича заключался в том, что он и ещё девятнадцать человек стали расчётами двух трофейных немецких гаубиц, которые после зачарования стали жемчужиной в моей коллекции и командование будет дураками, если не уберёт их с передовой (разумеется, немного позже).
К слову, там все были его родственники и близкие друзья, среди которых оказались и те умельцы, что не понаслышке знакомы с артиллерийским делом. Лёгкие полевые стопятимиллиметровые гаубицы моей волей и Силой превратились в сверхмощные боевые амулеты. На каждое орудие приходилось десять человек расчёта. Меньше никак не получалось по словам шаристого еврея. Впрочем, за бриллианты, что мне передал, он мог ставить какие-никакие условия.
Так откуда шансы на выживание у артиллеристов? Всё дело в том, что я увеличил втрое дальность выстрела гаубицы. Если верить ТТХ, которые я выучил с помощью заклинания познания, данная артсистема могла стрелять чуть больше, чем на десять километров. Но фактически десять камэ и были её пределом, который толком никогда не использовался по причине точности из разряда «куда бог на душу положит». Но после того, как я наложил чары на гаубицу, та стала поражать цели в пределах тридцатикилометрового рубежа. Причём, делала это очень точно.
Это — раз.
Мощь выстрела возросла в двадцать раз! Снаряд, фактически, стал сравним с небольшой авиабомбой. Осколков, разумеется, больше не стало, зато взрывная волна и огненное воздействие с лихвой компенсировали этот недостаток. Правда, при увеличении мощи снизилась скорострельность в полтора раза: на каждый снаряд накладывались временные чары, и восстановление маны в этом заклинательном контуре требовало времени.
Это — два!
Все десять человек расчёта были связаны со своим орудием амулетами. Фактически это была сложная система человек-амулет-гаубица. Им не требовался корректировщик, так как его функцию выполняли сразу два члена расчёта, которые на несколько секунд получали, словно бы, видение места падения снаряда и его окрестностей. Подносчики и заряжающие в своих амулетах получили функцию увеличения силы. Наводчик стал более ловким и быстрым. Командир орудия и его замещающий получили от каждого своего товарища понемногу — силы, реакции, ловкости, корректировки и так далее. Гаубица могла стрелять лишь в том случае, если рядом с ней находились не меньше пяти бойцов расчёта. И только конкретных лиц. Отобрать у них амулеты и передать другим не выйдет. Теперь Эдуард Соломонович со своими родичами-товарищами навечно связан с данными орудиями. Так что, в планах командования — беречь как зеницу ока евреев-пушкарей.
Это — три!
Гаубица могла не только использовать боеприпасы, но и обходиться без них. Сразу два члена расчёта из числа заряжающих могли настраивать гаубицу-амулет на стрельбу плазменными шарами и шаровыми молниями. Плазма била совсем недалеко, шесть-семь километров при хороших погодных условиях и по мощности была сильнее обычного снаряда в пять раз. Зато орудие точно могло продолжать бой, если подвоз боеприпасов прервётся. Шаровая молния летела как угодно далеко без потери мощности, но вот контролировать её корректировщики могли лишь в пределах тридцати километров. Мощность была примерно в два с половиной раза выше стандартного фугасного снаряда с полуторакилограммовой тротиловой начинкой. А вот точность у молнии была самая лучшая в, так сказать, каталоге выстрелов. На сравнительно небольших дистанциях корректировщики могли ею управлять, буквально попадая в верхний танковый люк.