Кроме оптики здесь же стоял ДШК на зенитном станке, а к стенке было прислонено противотанковое ружьё. Оба образчика прошли через мои руки и сейчас представляли крайне грозное оружие даже в руках новобранца.
На НП переднего края находились десять человек и ещё столько же расположились в траншеях слева и справа. Первые были командирами, связистами, вторые вестовыми и охраной.
На наше появление все отреагировали стойкой «смирно».
— Вольно, — быстро произнёс комиссар, покосившись на гостей. — Бой идёт, сколько можно говорить, что в такие моменты не до выполнения уставов.
Пока немцы добрались до дистанции открытия огня, я успел заскучать. Так и хотелось сделать нечто такое, чтобы удивить окружающих, а точнее — москвичей. Я едва справлялся с этим подростковым выпендрёжным желанием.
— Немцев много, — произнёс Дроздов, оценив количество наступающего противника. — Сколько наших сил?
Ответил ему командир полка… э-э, вылетела из головы фамилия. Хоть и феноменальная у меня память сейчас, но ненужное я задвигаю в дальний уголок. А вспоминать сейчас неохота, это же напрягаться надо. Вот приложить огненным штормом по гитлеровцам — милое дело.
— Рубеж в полтора километра обороняют шестьсот бойцов и ополченцев, личный состав шестьдесят первого стрелкового полка и девятнадцатого механизированного батальона. Семь танков, четыре бронемашины, пять противотанковых орудий, четырнадцать крупнокалиберных пулеметов, двадцать два ручных и станковых пулемёта, десять противотанковых ружей. К сожалению, доклады о потерях от артналёта ещё не поступили, — отбарабанил подполковник Мартемьянов (о-о, вспомнил!). — Двадцать процентов пулемётов и все орудия из особого списка.
— Это оружие, над которым работал товарищ Глебов, — тут же пояснил старшему майору Маслов. — К слову. Пулемёт и пэтээр из их числа.
Даже не спрашивая разрешения, энкавэдэшник шагнул к ружью и взял то в руки. Залязгал затвором, ощупал, как жену, которую подозревал в том, что она спрятала в своей одежде последний шкалик в минуту похмелья. Ковырнул ногтем руны, которые выглядели, будто выдавленными прессом на металле.
— Вот эти рисунки превращают простое оружие в уникальное? — спросил он у меня. — Как это происходит?
— Это магия. Чтобы понять суть нужно учиться несколько лет.
— Сколько лет учились вы? И где?
— Это не имеет значения.
— И всё же я настаиваю, — в голосе майора лязгнул металл.
Захотелось его послать, но потом мелькнула мысль, что секретов особых я не выдам. А если подумать, что сказав правду особым образом, я не сообщу о себе ни йоты информации.
— Между этим днём и тем, когда я стал магом, лежит около восьмидесяти лет. Получил же Дар немногим старше двадцати годков. А научился пользоваться магией в России, — ответил я и искривил губы в усмешке. — Клянусь своей Силой, что не солгал.
Ой, как я загрузил старшего майора. Если своему чутью на ложь и моей клятве поверил, то сейчас отсчитывает время вспять и пытается вспомнить что-то подходящее под мои откровения. Лично я помню только о внедрении картофеля в России в сороковых годах девятнадцатого века. Почему девятнадцатого? Да вот думаю, что Дроздов даже ни на миг не подумает, что время нужно отсчитывать вперёд, а не назад. Да и не уложится в его голове, что на место СССР когда-нибудь придёт вновь Россия.
— Где конкретно обучались? Кто учитель?
— Вы многого хотите, товарищ майор, — я намеренно опустил приставку к его званию. — Мне это не нравится. Сначала сделайте так, чтобы я сам захотел пообщаться с вами.
В его глазах так и читалось, что сделал бы он столько и всего, чтобы услышать, как я заливаюсь соловьём. Да только ничего хорошего из таких желаний не выйдет. А снизойти до просителя он не хочет, почему-то. Гонор не позволяет или уже забыл, какого это — просить, а не требовать?
В общем, он не стал продолжать тему, поняв, что путного из такой настойчивости не выйдет. Вместо общения со мной, переключился на поле боя и на комиссара с командирами дивизии, забросав последних короткими вопросами. Но как только бойцы семьдесят пятой дивизии открыли ответный огонь по приблизившимся гитлеровцам, то москвич в одно мгновение смолк, переключив всё внимание на сражение.
На этот раз захватчики бросили на наши позиции огромные силы. Не менее двух сотен бронированных машин и несколько тысяч пехотинцев. Не такое уж и большое пространство перед траншеями красноармейцев было густо усыпано наступающим врагом.