Анна и Сергей Литвиновы
Дар экстрасенса (сборник)
Пыль на ветру
— Да в жизни я это не подпишу! Я вам что — идиот? — Заказчик отшвырнул договор.
А Вика весело подумала: «Ты не идиот, а купчина. Новоявленный миллионер. Нувориш. Денег много — ума мало. А дальновидности — вообще ноль. Мне еще бабушка говорила: «Держись от таких подальше».
Но что остается делать, если этот провинциальный купчина, дрожащий над своими скороспелыми миллионами, — их потенциальный клиент?
Вика Кулакова служила менеджером в крупной пиаровской фирме. Фирма считалась лучшей в столице. Принимали сюда по конкурсу, платили много, а над входом в офис висел нахальный мраморный плакат, точнее, доска: «Создадим имидж. Какой хотите».
И действительно — создавали. Серый чиновник превращался во влиятельного законодателя, плохо стриженный директор завода — в вальяжного бизнесмена. А теперь вот и новороссы-провинциалы потянулись. Из глубинки. Намыл у себя деньжат — и в Москву. Инвестировать. А чтоб инвестировать — ему имя нужно. И репутация. Ведь кому попало в столице ни участок под застройку не дадут, ни лицензию на игровой бизнес не выделят…
Такие вот провинциальные купчишки считались сложными заказчиками. И на переговоры с ними агентство отправляло опытных сотрудников. Таких, как Вика. У нее хорошо получалось уламывать даже самых строптивых клиентов. И этого — Антона Смолякова по кличке Смола — она тоже уломает. Это только вопрос времени. И нервов.
— Можно подумать, вы не имидж мне создаете, а памятник из чистого золота! — продолжал кипятиться Смола.
Вика спокойно возразила:
— Памятники ставят покойникам. А живым — монументы… Что же касается договора — я не настаиваю. У нас, как вы, наверно, слышали, клиентов хватает. Если у вас сложности с деньгами — можете найти агентство попроще. Сэкономите, конечно, только, извините, так и останетесь провинциальным «новым русским».
Она хладнокровно выдержала взгляд, призванный превращать «шестерок» в соляные столбы. И добавила:
— Вы, кажется, планировали в правительственном тендере участвовать. Так вот, у меня есть опасения, что вашу фигуру даже к основному конкурсу не допустят. Отметут на предварительном этапе.
— Волчица ты, Вичка, — простонал Смола.
«А ты засранец!» — быстро подумала она. И очаровательно улыбнулась:
— Во-первых, не Вичка, а Виктория Андреевна. А во-вторых, вы правы. Конечно, я волчица.
Демонстрируем превосходные зубы и игриво добавляем:
— Вот сейчас, например, когда полная луна, меня так и тянет в лес…
— Ладно, острячка… черт с тобой, — устало вздохнул Смоляков. — Подпишусь. Говорят, ваше агентство и правда чудеса творит.
Он тоскливо взглянул на графу сумма , скривился и чиркнул подпись — ручкой из чистого золота. «Надо будет заставить, чтоб поменял ее — хотя бы на «Монте Граппу», — тут же решила Вика.
Она быстро швырнула договор в сумочку. И продемонстрировала очередную белоснежную улыбку:
— О’кей. Вплотную работать мы начнем завтра. А сегодня — предварительный урок. Попрошу вас забыть это дурацкое прозвище — Смола . Нет больше Смолы, а есть — Антон Иванович. Серьезный, дальновидный, благородный человек. Филантроп. Меценат.
Бывший Смола оскалился:
— А ты мне нравишься, киска. Давай я тебя в клуб свожу. Какой тут у вас в Москве самый крутой?
— Спасибо, но вечер у меня занят, — отказалась Вика. И не удержалась, добавила: — Да и желания нет куда-то ходить со Смолой . Вот станете Антоном Ивановичем — тогда посмотрим.
…Никаких планов на вечер у Вики не было. Да, признаться, ничего и не хотелось. Вот бы действительно уйти в лес — и завыть. Или хотя бы побыстрее добраться до дому и зареветь. От усталости, от постоянного нервного напряжения, от бесконечных надменных клиентов …
Эх, стать бы снова маленькой девочкой — беззаботной и беспроблемной, и чтоб любимая бабуля была жива, и можно было положить голову ей на колени и чувствовать, как добрые старые руки стирают слезы со щек…
Квартира встретила ее тишиной и призрачным светом: в окна ломилась полная луна. «Толстенная! Не луна, а лунища! — оценила Вика. — Как рожа у этой… как ее… Ну, певички, что мы недавно раскручивали».
Переодеваться она не стала. Плеснула себе коньяку. Распахнула окна. Упала в кресло. Со двора несся одуряющий запах сирени, в гаражах по соседству подвывали собаки.
«Было бы так всегда. Просто ночь и луна, и пахнет сиренью, и тихо. И никаких Смол, из которых надо делать благородных Антон-Иванычей ».