В самом радужном настроении Данилов поспешил к клубу. Осенняя прохладная ночь охватила его. Водители-«бомбилы», коротавшие досуг у своих тачек в ожидании клиентов, с изумлением воззрились на него. При виде инопланетянина они, казалось, потеряли дар речи.
— Эй, парень, да на тебе лица нет! — наконец весело выкрикнул один из шоферюг.
— Может, тебе похмелиться надо? — участливо спросил другой.
И все весело заржали.
— Н-га пуэн-га бенго гело пуэн-го, — гортанно проговорил Алексей на разработанном им инопланетном наречии, что, разумеется, означало: «Приветствую вас, жители планеты Земля!»
— Вась, кажись, он тебя обложил, — весело предположил один из водителей, и они снова расхохотались.
Художник сделал группе «бомбил» непонимающе-приветственный жест и поспешил ко входу.
У входа его уже ждал друг-«пират». Дима нацепил черную повязку на глаз, голову укутал красной банданой, мощный торс прикрыл тельняшкой. На плече его сидел попугай — не настоящий, разумеется, а плюшевый, из отдела мягкой игрушки. Натуральная шкиперская бородка удачно дополняла пиратский костюм.
— Н-га пуэн-га, Д’ъима! — приветствовал компаньона Данилов.
«Пират» внимательно рассмотрел его одеяние и с оттенком зависти проговорил:
— А ты хорош, сто якорей мне в глотку!
Вместе они вошли в клуб. С гостей в карнавальных костюмах входной платы не брали, и, несмотря на то, что друзья не испытывали по жизни особых материальных затруднений, эта халява их порадовала. Вместе они поднялись по крутой лесенке в зал. Данилов расправил волосы рукой.
В зале уже изо всей мочи грохотала музыка. Она звучала так громко, что пол вибрировал под ногами. Казалось, будто полутемные стены то расширяются, то сужаются в такт с биениями басовых звуков. Публики имелось изрядно. Большинство танцевало. Кое-кто сидел в полутьме за столиками. Данилов с удовольствием заметил, что не одна пара девичьих глаз обратила на него свое внимание, достаточно благосклонное.
Метрдотель проводил их к заказанному столику. Уселись. Данилов бегло осмотрел толпу. Масок имелось больше, чем он ожидал, но никакая не шла в сравнение с его. Все те же черти, змеи, Дракулы, Фредди Крюгеры, цыганки, Зорро, негритянки и Кармен.
К их столику подошла официантка. Перекрикивая музыку, в самое ее ушко друзья сделали заказ. «Пират» попросил джин с тоником, Данилов — воды со льдом. Данилов принципиально не принимал ничего искусственно взбадривающего. Никаких сигарет, травы, таблеток, марок. Может, только пару легких коктейлей за вечер. Организм должен уметь веселиться и расслабляться самостоятельно. Для этого есть музыка, движение и девушки.
Да, девушки… В глобальном смысле план сегодняшнего вечера был очевиден. «Пират» с «инопланетянином» его даже не обсуждали. Итак: сперва они расслабляются и танцуют, подыскивая и проверяя — на глаз, на запах, а если получится, на ощупь и на вкус — кандидаток. Потом пикируют на отобранных. Охмуряют. Остаток ночи проводят в квартире Данилова — по счастью, двухкомнатной.
Данилов даже представить себе не мог, каким драматическим исключением из обыденного времяпрепровождения окажется его сегодняшняя ночь.
…Ее он приметил почти сразу. Она была в костюме восточной женщины, дщери гарема. Однако одеяние являло собой компромисс между суровыми нравами Востока и свободой европейского найт-клуба. Животик открыт, словно у турецкой танцовщицы. Руки оголены, ноги соблазнительно скрыты под легкими полупрозрачными шальварами. На оголенных запястьях и лодыжках — браслеты. Лицо задрапировано паранджой. Оставлена только щелка для глаз. Глаза, насколько можно заметить, лукавые, смешливые, черные. Движения рук в танце неповторимо плавны и изящны.
Возле нее на танцполе уже увивались двое каких-то хлыщей. Данилов, верный своему принципу: если действовать, то действовать не медля и не раздумывая, — единым духом допил ледяную воду и устремился по танцполу, рассекая танцующих, к восточной незнакомке. Как раз окончилась одна мелодия, двое хлыщей взяли тайм-аут, и Данилов оказался лицом к лицу с девушкой.
Глаза ее встретили его благосклонно. Загремела музыка — сто сорок ударов в минуту. Данилов сделал несколько па, не отрываясь глядя девушке в глаза. Она не отвела взгляда, ответила ему двумя движениями, полными изящества.
Все громче музыка, все яростней ритм… Они ничего не говорят друг другу — да и мудрено услышать хоть слово в этаком грохоте. Они танцуют друг против друга. Движения незнакомки, как и положено, быстры, однако странным образом исполнены восточной неги. Данилов тоже танцор не промах. Он импровизирует нечто инопланетное. Двигаясь перед девушкой, Алексей по-прежнему не отрываясь смотрит ей в глаза. Незнакомка столь же пристально и даже, как кажется художнику, призывно глядит на него своими лучащимися глазами в щелочку паранджи. Их взгляды похожи на детскую гляделку, на скрещивающиеся клинки, на поединок лазеров. В них больше эротики, чем в ином объятии.