- Что я могу сделать?
Хоксли поколебался: ему явно не хотелось просить ее о помощи.
- Мы давно не говорили о твоей способности читать мысли людей...
- Да, эта тема не очень популярна в наших разговорах.
Он смущенно улыбнулся:
- Помнишь, как я просил тебя перестать внедряться в чужие мысли?
- Ты хочешь сказать - потребовал?
- Можно сказать и так,- нехотя согласился Хоксли.- Я думаю, ты проигнорировала мои требования, как обычно? Но это к лучшему: именно сейчас...
- О, Натан, это ужасно! Ты хочешь, чтобы я узнала его, прочитав его мысли? Но я не уверена, что смогу! Я четыре года пыталась отучиться от этого!
Стараясь скрыть разочарование, Хоксли спросил:
- Но как тебе это удалось?
- Сначала я пыталась отвлечься самыми простыми способами: считала ступеньки лестницы, читала что-нибудь... А потом начала изучать медицину и иностранные языки.
- А не можешь ли ты хотя бы временно восстановить эту способность? Или чужие мысли совсем перестали являться тебе?
Элизабет была рада, что в комнате горела всего одна свеча: она почувствовала, что сильно покраснела, вспомнив, как прочла мысли Хоксли о ней во время танца на балу.
- Иногда что-то прорывается. Обычно это как музыкальный фон на званом вечере, когда ты его, в общем-то, не слышишь.
- Но почему ты решила подавить в себе эту способность? - с любопытством спросил Хоксли.- Уж, наверное, не потому, что я просил тебя об этом?
Элизабет поколебалась, не зная, как ответить.
- Видишь ли, это стало настоящим стрессом, особенно когда я начала взрослеть и больше понимать. В Шотландии я почувствовала, что просто не смогу жить, если не избавлюсь от своего проклятия...
- Если это до сих пор так действует на тебя, Элизабет, мне, наверное, не следует просить тебя об этом. Однако ситуация сейчас решающая.
Сердце Элизабет болезненно сжалось, но она сказала с преувеличенной бодростью, стараясь за иронией скрыть свой страх:
- Могу ли я попрактиковаться на тебе?
- Ради того, чтобы поймать Паука,- все, что угодно! - Хоксли встал, подошел к окну и вернулся обратно.-Я не знаю, как долго нас не будет. Если нам не удастся найти его, нашим последним шансом станет попытка восстановить твой дар. Тарр будет охранять тебя, а ты тем временем подумай, что можешь сделать, практикуясь на окружающих. Если мы в Вулфи не найдем его в ближайшие дни, мы вернемся и будем ходить на все балы, на все светские сборища... И тогда ты нам понадобишься.
Он опять присел на ее кровать и сменил тему:
- Если со мной что-нибудь случится, Вулфи и Тарр дадут тебе точные указания. А пока ты не должна ничего предпринимать самостоятельно. Ты обещаешь мне это, Элизабет?
Она молча кивнула, боясь расплакаться. Разве могла она думать о собственной безопасности, когда над Натаном нависла такая страшная угроза?!
- Я хочу сказать тебе еще кое-что, Элизабет.
Она еще раз кивнула.
- Мне хотелось бы верить, что ты сможешь простить меня...
У нее сразу высохли слезы.
- Простить тебя?
- За то, что я послал тебя в Шотландию, ничего не объяснив. Тогда мне казалось, что я не мог поступить иначе. Но я хочу уехать сегодня, зная, что ты не сердишься на меня.
- О Боже!
Элизабет казалось, что забыть его эгоистичную жестокость почти невозможно. Но как она могла отпустить его, не дав ему надежды на прощение? Она старалась говорить честно, но не могла смотреть ему в глаза - иначе не сказала бы ни слова.
- Когда ты спас Мэриан, я была так благодарна, что ты поверил мне, что тебя не оттолкнула моя ужасная тайна. Я думала, мы станем друзьями, что я не буду больше так одинока, что мне будет с кем поговорить. Но оказалось, что я не могла ошибиться более...
Хоксли внимательно смотрел на нее, начиная хмуриться, и она заторопилась, чтобы успеть сказать все:
- То, что ты сделал, Натан, было ужасно! Ты лишил меня семьи, не спросив, хотела ли я этого, ничего не обсудив со мной! Ты приехал к нам, тебе не понравилось то, что ты увидел, и ты выгнал меня. Не обязательно было привозить меня в Лондон, но ты мог хотя бы оставить меня в Пэкстоне. Мне ведь удавалось скрывать свои способности и не позорить твою семью.
Элизабет закончила свою обвинительную речь, и ей вдруг стало стыдно. Напрасно она позволила себе так выплеснуть свой гнев, нужно было солгать и сказать, что она простила его.
Так как Хоксли молчал, Элизабет решилась посмотреть на него. Она думала, что знает все возможные выражения его лица, но жалость, которая была сейчас в его глазах, изумила ее. Наконец он сказал прерывающимся голосом:
- Я отослал тебя не от страха, что ты опозоришь мою семью, Элизабет! Я боялся за твою безопасность.- Она выпрямилась, пораженная его словами. Хоксли кивнул и продолжал: - Ты тогда сама доказала мне, что твои видения сбываются. А в снах о наших родителях ты отважно бросалась на монстра. Помнишь, как ты описывала его нож? Я узнал его. Я знал, что ты в опасности!
Мысли путались в голове Элизабет. Она не представляла, что четыре года провела в Шотландии именно по этой причине.
- Но почему ты не объяснил мне все?
Хоксли невесело усмехнулся.
- По-твоему, я должен был рассказать ребенку, что ее монстр - реальный человек? Что это он убил ее родителей и с удовольствием перережет горло и ей? - Его голос смягчился.- Я мог это сделать. Но я предпочел позволить тебе ненавидеть меня, только бы не травмировать твою детскую душу.- Она растерянно посмотрела на него. Хоксли пожал своими могучими плечами.- В те дни я думал, что знаю ответ на все, Элизабет. Я был самонадеянным молодым глупцом! Я должен был послать с тобой Юнис и Мэриан или нанять хорошую охрану, чтобы ты была в безопасности на родине, в Пэкстоне. Вместо этого я решил, что поймаю Паука за пару недель и верну тебя домой...
Он взял ее за руки, а когда она попыталась освободиться, сжал их сильнее. Она была почему-то благодарна ему за это. Сейчас он говорил резко, со странным чувством, которое она не могла определить.
- Элизабет, расскажи мне, о чем ты думаешь. Неужели нет надежды, что мы вновь станем друзьями? Неужели ты даже не веришь в то, что я говорю правду?
- О, Натан, как я могу объяснить это? Ты должен понять, что я провела четыре года, защищая себя от тебя, строя между нами стену - такую высокую, чтобы ты никогда больше не смог причинить мне боль. Я готова доверить тебе мою жизнь: если ты завяжешь мне глаза, выведешь на скалу и прикажешь идти вперед, потому что так надо, я не буду колебаться. Но, - добавила она осторожно, - если ты пообещаешь, что никогда больше не отвергнешь меня, я вряд ли смогу поверить тебе. И это не недоверие, Натан, это страх.
Он сидел неподвижно, так как ее слова были выше его понимания. Эта тишина была неприятна им обоим.
Затем Хоксли нежно провел ладонью по ее щеке и подбородку. Он посмотрел в ее глаза, и она смогла лишь беспомощно подчиниться его властному взгляду, не в силах дать ему то, что он хотел. Она знала: он чувствует, что любые слова бесполезны. Они не сблизят их, не смогут уменьшить барьер между ними. Но сейчас ей страстно хотелось, чтобы он нашел какие-то особые, волшебные слова, которые вернут их обратно в Пэкстон, вернут то блаженное время, когда она доверяла ему, как никому другому. Вместо этого он попросил ее о том, что она могла исполнить.
- Обещай мне, Элизабет, что, если я вернусь, ты не покинешь меня, пока я не попробую все исправить. Что ты не убежишь, как ребенок, но останешься, как женщина, как целительница, какой ты и являешься на самом деле.- Он прижал ее руку к своей щеке, и ей была приятна эта ласка. Его нежность давала ей новую силу и веру в себя.- Возможно, между нами никогда не будет большего, чем сейчас, но то, что у нас есть, слишком дорого мне, чтобы не бороться за это. Ты обещаешь мне? Клянешься?