— Райд, решение принято не мной. Ознакомились? Теперь свободны.
Вот так решаются дела.
У двери меня окликнули.
— Райд, приведите себя в порядок в конце концов. Таны горячие мужчины, этого никто не скрывает, но чтобы вешаться к ним настолько откровенно? — густо накрашенные пухлые губы скривились в отвращении.
Она сейчас серьезно? Что моя новая местами обожженная униформа, теперь полностью испорченная, боль в локте и ожог в ладонях — средство для привлечения внимания таноса?
— А вы не думали, что вы и ваше эго скоро не поместитесь в этом мире?
Грубо? Неуважительно? Плевать. Мне нечего терять.
Глава 8. История одной семьи
— Что там было? — нетерпеливо спросила Райя. Лекция еще шла и мне пришлось вернуться за сумкой. Вещи, благо, собрала соседка. Я не стала выкладываться, потому что пришла попрощаться. И не стала проверять содержимое, потому что боялась. Боялась, что сдержусь, видя потрепанный вид книг. Мне за них еще придется отчитываться.
— Меня отчислили, — спокойно сообщила я. Собственный голос показался мне каким-то чужим. Звучал глухо, далеко. Звучал голосом человека, которого называют призраком. Во мне что-то щелкнуло, просто выключилось, чему я даже не удивлялась. Сил не осталось ни на какое самокопание.
Райя неверяще уставилась на меня.
— За что? Почему? — кажется, пригласи ее на свидание сам Итан, она была бы не так сильно удивлена. Хотя, на это еще надо посмотреть. Ласкис водится только с такими, как Талла, дочерью главного безопасника континента.
Я дернула плечами. Не хочу ничего объяснять. Да и как это сделать? Что Итан решил поиграться с землянкой, а напоролся на грубость, ненависть и отторжение его внимания? В итоге его самолюбие было задето и он решил помочь и поддержать ближнего своего, то есть отчислить. С глаз долой, из поперек горла вон?
— А что с твоей одеждой?
— Да, Вэйлантина, расскажите и нам, что с вашей одеждой. А заодно, почему вы смеете нарушать тишину и тем самым мешать ментору?
Голос его был спокойным, чистым, как талая вода без какой-либо примеси. Вот это самообладание! Я бы удивилась, если бы не выгорела внутри.
Обожженную рубашку откровенно менять было не на что. Куртка, которую я надеваю от дома и к дому от холодного ветра океана, в академии считалась верхней одеждой. Также нельзя было разгуливать в спортивной одежде, кроме внутри спортзала. Итог получался один — показ неуважения.
К тому же все видели жалкую картину около двери. И теперь они же не удержались от комментариев, раз сам ментор дал на это разрешение.
— Итан красавчик, дал жару…
Придурок!
— Вот нечего ходить где попало…
Умела бы летать, гадила бы вам на головы.
— А ты знатно потрепал ее, Итан, а чего прическу не поправил?
Прическу?
— Фигурка то у нее ничего, не надо было останавливаться на рубашке.
Одно слово вывело меня из слепого оцепенения. Волосы! Точно! Как мои волосы?
— Райя, дай зеркало, — чуть ли не рыкнула на нее.
Соседка аж подскочила на месте от моей неожиданной резвости, когда минутой ранее я безучастно сообщала о своем отчислении. Ведь человеку это сродни самоубийству.
Я громко выдохнула от облегчения, когда отражение показало гладкие вьющиеся локоны на плечах, темно-коричневые брови, длинные ресницы. Ни намека на подпалины. Карие глаза смотрели испуганно, а внутри плескалась ненависть. Потому что вспомнилось другое. Как вчера лицо покрылось золой, после того, как меня заживо оставили находиться внутри горящего куба. Получается, что и тогда огонь не коснулся моих волос.
Двойное облегчение…
Но глаза продолжали гореть искренним чувством.
В тот же момент в спину уперся что-то слишком острое. Проигнорировать было просто невозможно, да и не хотелось. Зачем? Поэтому я обернулась и приняла на себя прямой, изучающий и очень заинтересованный взгляд. Итан сидел по обыкновению на самом верхнем ряду, глядел сверху вниз, словно коршун на верхней ступени пищевой цепочки.
И, о дьявол, Итан подмигнул, показав ровный ряд белых зубов. В нижних рядах женские голоса громко выказали возмущение: “Ты только глянь, куда наш заморыш нацелилась”.
Его огонь, который минутой назад казался абсолютно спокойным и подконтрольным, вновь зашевелился. Желтая радужка увеличились, а после еще и воздух вокруг Ласкиса пошел рябью.
Мои глаза зло сверкнули. Гори ты огнем, тан! — любой бы внимательный прочитал бы в них. Итан не казался дураком, нет, он прочитал, и смею предположить, даже почувствовал мою неприязнь к нему и ситуации в целом. Он заносчивый циник, но не дурак.