— Если станешь моей, — улыбнулся Итан нежно. Не привиделось ли?
Я нахмурилась. Слишком все происходило быстро. Слишком все менялось наизнанку с невероятной скоростью. Слишком остро я реагировала, когда должна была думать холодной головой. К тому же у меня остались вопросы. А точнее, одно дело. Одно очень важное, которое стоит сейчас как две моей жизни.
— Я переношу совет на более узкий круг, — последним высказался отец Итана и при это странно косился на меня.
Мне стоило догадаться, что он прочитал по губам сына последнее его предложение. Или же смог услышать. А может он и меня сейчас читает, как открытую книгу? Если это удавалось сыну, чего стоит сделать более взрослому и опытному военному?
— Поддерживаю, — главный безопасник страны встал первым и так как был у выхода, сделал пару шагов вперед к нам.
— Объявляю совет законченным. Вся информация ушла к президенту. Теперь решение только за ним.
Как ни было жаль, такова была правда. Судьбу континента решит человек, который ни разу не участвовал в войне, не видел последнюю войну, не знает, чем обернется эта катастрофа, если не менять мир уже сейчас. Я почему то была уверена, что люди пойдут навстречу. Если не сразу, то позже. Но обязательно встанут плечом к плечу. Потому у нас гонора меньше и мы каждый день видим лик врага, который бушует всего лишь за окном и обещает месть каждый день. Кажется, что подай руку, он тут же схватится за нее. Президент не знает из такого абсолютно ничего, но я надеялась, что как правитель, он хочет править живыми и как можно дольше.
За такими мыслями, я пропустила момент. Из совета остался лишь Ласкис старший и смотрел он только на меня. Захотелось тут же отойти от Итана, вжаться как можно сильнее в обивку, растворится или вообще выбежать из комнаты, в которой стало резко душно. Хотя недавно при большем количестве людей дышалось легче.
— Я не даю разрешение, Итан, — вынес в итоге вердикт.
— На что? — искренне удивился сын отцу. Последний изумился еще больше. Задышал тяжело.
— Не будь дураком, ты не такой.
— Верно, — перехватил Итан. — Поэтому и делаю то, что считаю нужным. Если это твое последнее слово, я попрошу выйти. Я хочу отдохнуть…
— Нет, ты не понял…
Зарычали оба. И оба меня не замечали. Словно сцепились лбами как два быка и мерялись силами.
— Я еще не решила, — сквозь дрожь, сквозь страх выдала я. Потому что…
Ну как бы влезать в спор самых сильных мира сего? Но иначе никак. Мое мнение по поводу самой же меня никого не интересует?
— Слабо это представляю, — выплюнул отец, которого тут же осадили.
— В таком случае ты здесь лишний. отец. Это наше дело в первую очередь, и мое личное во вторую очередь.
— Чтобы я породнился с этой… с этим…
Моя дрожь сильнее усилилась. Ну зачем так со мной? За какие грехи мы пали в их глазах? Если хорошо подумать, то именно люди сейчас смогут поднять мир с колен и не просто выжить, а процветать.
Что я и озвучила. В точности своим мыслям. Слово в слово. С твердой речью и, уверена, сумасшедшим взглядом. Убейте меня на месте, но я бы повторила все заново.
— Дерзишь? Мне?
— Говорю правду, — приняла я вызов. — Вы сами все видели. Ваш сын едва жив и вместо того, чтобы обрадоваться, вы устраиваете допрос. Еще ничего не известно, а вы прете против него. Я думала, он вам небезразличен. Единственный сын все таки. Так красиво рассказывали о его поступке, слезу пустили или ваш голос дрожал тоже ненатурально? Что произошло сейчас, когда он цел и вполне здоров?
Мамочки, неужели я проговорила это ни разу не сорвав голос? Хвала выдержке, которую тренировала целый год в стане врага. Бывшего врага, как я понимаю.
На мне скрестились две пары глаз. И оба удивленные. Старший от моей дерзости, а младший не знаю отчего. Я не смотрела на него с тех пор, как мы остались втроем.
Впрочем, это изменилось. Вице-президент вылетел из комнаты пулей, точно прицеливаясь к двери, чтобы не стукнуться.
Я выдохнула. И не успела расслабиться, как почувствовала теплую ладонь на плече.
— Моя девочка, — прошептал Итан и подошел ближе, буквально вжал меня в мягкий подлокотник дивана. Как недавно сама об этом мечтала.
— Умница, — дали мне оценку последним словам и заткнули открытый рот, готовый вот вот повозмущаться, жарким поцелуем.
Рука прошлась по волосам, убрала прядь волос за ухо, нежно погладила мочку ушка, а после обхватила затылок в крепком захвате. Чтобы я не дернулась. Чтобы даже не смела противиться. Чему?
Вторая рука прочертила изгибы талии, обняла за спину и вернулась к животу, чтобы медленно, мучительно волнительно приподнять края рубашки. Белой больничной одежды, в котором я бежала по огромному медицинскому центру.