После парочки таких случаев меня конечно же перестали задевать. Но задевать начала я. Итана! Стала заигрывать с ним, поддевать. Не знаю почему. Мне нравилась эта игра. И вот сейчас привычка сработала против моей воли.
Чувствую сработает боком.
Потому что я уже лежу на спине и под взъерошенным таносом, чье тело превышало градус в самый жаркий день. Его аура пошла рябью. Он злился. Просто чертовски злился и я не понимала почему.
— Скажи это, — потребовал Ласкис.
— Что?
Я правда не понимала что именно хочет Итан.
— Рыжая, скажи, пожалуйста. Я не могу больше ждать. Не могу… — вздохнул он.
Рука оказалась вблизи моих губ. Большой палец прошелся по верхней, немного оттянув, погладил влажные и опухшие от утренной бодрости губы.
— Итан! Я лежу под тобой в одном белье, которая может исчезнуть в любой момент. Когда только ты захочешь и как пожелаешь. Лежу, раскинув ноги. Я чувствую тебя всего. Чувствую животом, что ты хочешь меня. Ты не дал мне выспаться вчера, разбудил ночью.
— Мне мало этого. Я хочу тебя всю.
— Ты можешь влезать в мою голову.
— Однако твои мысли закрыты, когда хочешь скрыть от меня интересное.
— Итан! У меня твоя фамилия. Вэйлантина Ласкис. Ты хоть представляешь что делает с людьми это имя? Убийственный эффект.
— Моя фамилия защищает тебя. Никто не может посягнуть на часть самой древней семьи. Фамилия отгораживает тебя от проблем, избавляет от врагов.
— Ты правда в это веришь? Поэтому академия отказалась от меня? Из уважения к древнему роду? За спиной шептались и козни устраивали?
— Там одни идиоты.
Итан кипел. Краем глаза я заметила пожелтевший цвет некогда абсолютно белого постельного белья. Только его огонь не касался меня. Наоборот. Его огонь подпитывался от меня. И его ожидал сюрприз. Я сама горела вся. От его черно-угольных глаз, от одного пронзительного взгляда.
— И ректор? Приказ о моем отчислении подписал именно он.
— Приказ шел от моего отца. Но я не позволил. Никогда не быть этому…
— Видишь! Сам то веришь, что опасность не исходит от твоей же семьи. Фамилия Ласкис не может защитить меня от другого носителя.
— Что ты хочешь сказать? В чем я не прав?
— Я живу в твоем доме!
— Конечно, ты моя жена!
— Итан, ты не видишь главного. Я на пальце ношу твое кольцо.
— Чтобы не убежала.
— Куда?
— От меня.
И сказал он с таким видом, что я просто не стерпела. Я засмеялась. Мужчины, даже такие сильные и властные, у которых вместо крови течет сам огонь, не видят очевидных вещей.
— Что ты хочешь услышать от меня? Я наплевала на свою безопасность и осталась с тобой. Даже если ты не видишь другую сторону. Ту, в которой я живая мишень. Для отверженных, для рассерженных, для врагов, твоих и моих.
— Вэй, я тебя…
Нас жестоко прервали. В дверь постучали настолько неожиданно, что я вздрогнула.
— Вон, — рявкнул мой муж.
— Тан, — голос смельчака за дверью дрожал. — Простите, к вам пришли.
“Что за черт”, проник в голову мысли Итана. Иногда такое случалось. Неосознанно он транслировал мне свои мысли. Я и сама задумалась. Общего звона в доме же не было.
На первом этаже нас ждали. В гостинной собралась вся прислуга. Они были простыми людьми, но свободными. Каждый, кто работал в нашем уютном гнездышке, был волен выбирать себе путь. Если кто захочет изменить свою жизнь, знает, что может это сделать.
Сестры стояли среди них. И на лице их не было ни капли “доброго утра”.
— Сын, подойди ко мне, — прозвучало в дверях за нами, как только мы спустились.
Ласкис! В нашем доме? На кой его занесло сюда? Я хмуро глядела на мужа.
А Ласкис старший улыбался. И улыбка эта ни разу не вызвала ответное тепло. В глазах его блестела та же злость и то же отвращение. Он продолжал ненавидеть меня, не принимать как невесту и как человека.
— Что ты здесь делаешь? — Итан не дернулся. В голосе сквозило удивление и явная настороженность. Должен же быть повод, почему отец мужа появился в доме сына впервые за пять лет именно в этот день. День когда празднуют перемирие народа и окончание учебного года.
— Как что? Поздравить тебя решил. Позавтракаем вместе?
— Меня? — переспросил Итан.
— Извини. Я хотел сказать вас, конечно, я не могу забыть, что мой единственный сын так скоро женился. Ну так что насчет чая?
— И ты даже не будешь нас оскорблять? Смотри, только один намек и будь уверен, никогда не увидишь своего внука.