— Вы идите, я не закончил, — он махнул рукой и улыбнулся. Мама, лучше бы он этого не делал. Я готова попросить таносов, чтобы остались. Пусть будут свидетелями, даже если не той стороне. Но они уже торопились к другой двери.
Глава 4. Рыжая
— Что, испугалась, землянка? Почему молчим? Вижу, мы уже не такие дикие!
Он склонил голову в бок, рассматривая меня как диковинную игрушку и прядь длинных волос цвета вороного крыла, зачесанные назад, упали на широкий лоб.
— У тебя волосы такие черные… — язык прямо просит, чтобы его прикусили. Вот чтобы насовсем. Чтобы не лепетала черте что. Волосы черные? Мать моя!
Ласкис, кажется, опешил куда больше меня. Улыбка сникла, взгляд стал оценивающим, хищный взгляд остановился точности на моем лице, а его ноздри вновь затрепетали. И чего он принюхивается? Вонища и такая страшная. А сам смотрит в глаза так глубоко, будто хочет нащупать край стены ненависти. О, парень, даже не пытайся, она слишком глубока.
— Так чего тебе? — я не выдержала и все таки огрызнулась. Видит Бог, я молчала. Хотя, очень сомневалась, что Бог нас видит или слышит. Он оставил своих детей вот уже не сто лет.
— Выскажись и оставь меня в покое. Вон сколько у меня работы, — кивнула я на дно, где находилась я. В прямом и переносном смысле.
Это подействовало брызгами воды на его тело — Итан дернулся и с отвращением ответил.
— Землянка она и есть землянка, хамская грязная пустышка.
— И ты сейчас с ней разговариваешь, — подметила его же вопиющий случай.
— Где твоя благодарность, рыжая? — тон его стал резче.
Слово рыжая тронуло мой тумблер внутри, которая выключает логику и благоразумие. Только тронул, потому что я едва сдержала вырывающиеся наружу обидные слова. Щетка в руках всего лишь покатилась по полу, а не по его аристократическому лицу.
— А где твои причины быть благодарной? — мой голос так же не отставал от его.
Все обещания не огрызаться было благополучно забыты. В голове набатом била мысль, что из-за него я не попаду на день рождение сестры, из-за него пропущу работу. Из-за Итана Ласкиса, сына вице-президента, красавчика института и всего оставшегося клочка земли. А недели спустя мой недосып грозится стать хроническим, пока я вымою до блеска это чертово несправедливое дно, если мои пальцы не отпадут раньше.
— Вы живы благодаря нам. Дышите, едите, работаете, учитесь только благодаря нам.
— Вы превратили людей в рабов, — слова заканчивались шипением.
— Ты понятия не имеешь сколько мы тратим сил на поддержание жизни на этом континенте. Сколько наших тренируется и сколько из них же погибают. Ради вас, пустышка. Там, где твоя рыжая голова ни разу не была, ничего не видела и представить даже не может.
— Смотри не надорвись, — заметила я и указала на его черную незаменимую для таносов рубашку. Их одежда состоят из нановолокна, которое собирает энергию, может переработать и хранить. Такая одежда еще защищает от влаги.
Собственная кожа горела жаром и не будь рядом Ласкиса, я бы сказала что от внутреннего напряжения. От того, сколько сил я трачу, чтобы сдерживаться, контролировать свои слова. Выходило плохо.
Но нет, это аура таноса спустилась на три метра и пощипывала плоть, пробовала на вкус, чтобы в следующий раз уже вгрызться в неё. О, это наступит. Мой язык — мой враг.
Я прислонилась лбом к камню. Хоть стена и была грязной и липкой, камень все же был холодным и оттого приятным.
Ласкис молча наблюдал из своей колокольни и ни на миг не хотел контролировать свои бушующие гормоны.
В последнее время словесные перепалки с отпрыском таносов происходили все чаще и все труднее после них становилось выживать. Существовало два действенных способа избежать проблем — не нарываться или сразу сбегать. Первый способ давался труднее, чем моя нынешняя работа, а второй в данном случае был для меня недоступен.
Но я не сдамся, пусть вон он тренирует своё терпение — наследник дара эмпатии.
Я представила момент, когда он будет чувствовать всех людей вокруг, их презрение, боль, отчаяние, ненависть. И пожелала, что пусть в первую очередь заглянет ко мне и познакомится с настоящим букетом чувств, что только может позволить себе человек.
Я хихикнула, успокаиваясь, чем окончательно вывела себя Ласкиса.
Он резко поднялся, поправил волосы и с щелчком пальцев развернулся с наглой удовлетворенной мордой рыжего кота.
Не нравится мне этот щелчок и последующая улыбка. Что ты задумал, Ласкис?