Когда король франков был в одном переходе до Старгарда, жители стали покидать столицу. Ведь за франкским королем шли ненавистные язычникам-славянам, поклонявшимся Сварогу, люди в темных одеждах с капюшонами и странным крестом на груди – жрецы непонятной им религии! А лютичи уже знали: там, куда приходят жрецы в темных одеждах, там горят в огне их деревянные, покрытые золотом боги! И горе тем, кто не захочет отвернуться от веры предков! Их тоже ждет расправа.
Лютичи покидали не только свою столицу – Старгард. Многие земли! Лютичи уходили остатками отдельных племен, и семьями, и в одиночку! Кто куда держал путь! Целые караваны повозок тянулись прочь с родной стороны. Лютичи увозили не только скарб, но и своих богов. Вырывали статуи из земли и складывали на телеги. Боги, веками служившие роду, не должны были попасть в руки хищных франков.
Деревянных богов ожидало беспощадное пламя!
Конечно, далеко не все лютичи готовы были так стойко хранить верность вере отцов. Но если иные князья и ратники позволяли себе предать старых богов и преклониться перед новым Богом, то жрецы славян-лютичей этого сделать никак не могли. Они бы скорее умерли, сами сгорели бы в огне со своими богами!..
В двух повозках, увозя нехитрый скарб, уезжала из Старгарда и особая семья. Бежал из родного города Ярило Ган Старший – верховный жрец Сварожича, бога Солнца, сына верховного бога Сварога.
Отец и старший сын, препоясанные мечами, ехали на лошадях. Начинался октябрь – он принес первые затяжные дожди. А впереди были дожди проливные! Скоро дороги размоет, но это и к лучшему! Там, где проползет одна повозка, большая армия застрянет надолго, не сдюжит и повернет назад. В повозке, прижав к себе закутанную в шерстяное покрывало девочку, тихо плакала женщина – жена одного мужчины и мать другого. Крепкий широкоплечий слуга, с ножом у пояса, управлял крытой повозкой. Мальчик, сидевший позади телеги у открытого полога, то и дело тянул голову назад – к родному дому. Он был растерян и напуган. Бегство всегда лишает воли! Мальчик прощался с домом. Там, уже в отдалении, одиноко стоял на широком возвышенном плато их город – Старгард. Над ним открывалось серое, затянутое пеленой небо, и синие громады туч ползли со стороны Северного моря. Мальчик до рези в глазах всматривался в очертания города. Окруженный деревянной стеной, с башнями и островерхими крышами, с деревянными хоромами внутри, за мелким дождем Старгард казался призраком.
Скоро все это должно было стать чужим!
Кажется, одного только отца не беспокоило то, что осталось позади. В суровом плаще с наброшенным капюшоном, с густой бородой, отец мальчишек смотрел вперед. Наконец старший из сыновей, тот, что был рядом в седле, не смог сдержаться.
– Куда же мы теперь, отец? – спросил он. – Ты так и не сказал нам! – В его голосе звучали и гнев, и отчаяние, и желание понять своего отца. Бури сейчас бушевали в душе крепкого юноши, препоясанного мечом. – Почему мы бежим?!
Было видно, что молодая кровь бурлит в нем, что сердце его разрывается от бушующих в нем страстей.
– Уж не осуждаешь ли ты меня? – нахмурился отец.
Юноша потупил взгляд, желваки ходили по его скулам.
– Говори прямо, сын, – спокойно потребовал ответа отец.
Мальчик в повозке посмотрел на них. Юноша порывисто оглянулся назад – родной дом не отпускал и его!
– Почему мы не остались защищать наш город? Почему, отец?! – вдруг настойчиво спросил юноша. – Мы же могли отправить мать и детей с другой нашей родней в земли величан? А сами… сами…
Лицо крепыша-слуги посуровело – он во всем готов был поддержать хозяина, но сейчас сердцем он думал точно так же! Ему, старому воину, тоже хотелось драться!..
– Погибнуть? – спросил отец.
Но юноша не отвечал. Отец терпеливо ждал ответа. Вдруг старший сын устремил на отца волевой, почти гневный взгляд.
– Или победить! – вдруг разом вспыхнул он.
– Прошу вас, не ссорьтесь! – прижимая к себе плачущую девочку, попросила мать. – Прошу вас…
– Погибнуть, – управляя конем, уверенно кивнул отец. – Так должны были поступить истинные лютичи. – Ирония звучала в его словах. – Разумеется! Так поступил князь Годолюб со своей дружиной. И многие другие князья!
– Да, отец! – сжимая удила, прорычал юноша. – Да!
– Значит, ты осуждаешь меня, – кивнул отец. – Так вот что я тебе скажу: мы с тобой не князья – это им принадлежат крепости и озера, реки и леса, кузни и табуны лошадей. Им надо драться до последнего – потеряй они это, что у них останется? Будут ли они называться князьями впредь? Хозяевами великих угодий? Земля и крепость – твердыня князя. Поэтому самые храбрые погибают на своей земле! А другие остаются и склоняют головы перед врагом, чтобы им оставили землю их отцов и дедов. Но мы – другие, – он недоумевал оттого, что его родной сын не хочет понять его. – Совсем другие!