То и дело спотыкаясь, Давид подошел к берегу, наклонился над темной струей, окунул в нее лицо, вздрогнул от обжигающего холода, встряхнулся, словно мокрый щенок. Когда он снова открыл глаза, девочка стояла перед ним, прямо в ручье. За прошедшие недели она словно бы повзрослела на несколько лет, стала подростком в первой поре цветения. Округлились бедра и плечи, острые грудки проступили сквозь тонкую ткань рубашки, пышные кудри отросли до середины спины, улыбка, приоткрывающая ослепительно белые зубы перестала быть детской. Красота явила себя, лишь цвет глаз не удалось разобрать. Очарованный Давид шагнул ближе. Девочка расхохоталась, запрокинув голову, встряхивая душистыми волосами. Свободная, словно беспечный звереныш или вольная птица, а не живой человек, дочь Евы. Плавным движением она наклонилась к ручью, набрала полные ладони воды и протянула мальчику - пей.
Просто вода. Голос снега, что лег на Козью гору и растаял под ладонями солнца, имена каждой гальки и каждой рыбешки в ручье, вкус железного камня, что однажды свалился с неба, горечь опавших листьев, мощь проросшего желудя, выброшенного на берег, тихий шепот корней земли. И пьянящий запах ландыша.
Допив воду до капли, Давид благоговейно поцеловал щедрые ладони. Шаловливая девочка снова рассмеялась, сверкнула зубами - и неожиданно толкнула мальчика так сильно, что он свалился спиной в ручей. Больно, обидно и жутко холодно! Когда мокрый насквозь Давид выбрался на берег, то никого не увидел, и еда тоже исчезла. Глупая! Скверная! Неблагодарная девчонка! Не приду сюда больше, никогда, ни за что!
Теплая ночь сразу стала стылой, холод пробрался под рубаху, свел судорогами мышцы, мальчика затрясло крупной дрожью. Падая и оскальзываясь, он побрел вниз. Перед глазами временами темнело, зрение мутилось, деревья двоились. Только твердое знание «идти по руслу ручья» помогало не заплутать окончательно. Случись мальчику подвернуть или повредить ногу, скорее всего он навсегда бы остался где-нибудь в овраге. Но Господь и вправду хранил Давида.
Еще до захода луны он выбрел к монастырю и заколотил в запертые ворота. Сонный послушник неохотно впустил мокрого, измученного мальчишку, изумленно оглядывая его исцарапанные в кровь ноги и руки.
- Где ты шлялся, немтырь несчастный? С дэвами в лесу дрался или волчицу в подруги взял? Вот скажу отцу настоятелю, поставят тебя коленями на горох!
- В ручей упал, что нельзя уже в воду упасть? - огрызнулся Давид.
- Святый Боже... Что ты сказал? - послушник воззрился на мальчика как бес на святого Петра.
- В воду свалился, - угрюмо повторил замерзший Давид - и вдруг ахнул, закрыв ладонями рот. Цепи немоты спали с него, слова текли свободно, словно вода лесного ручья. - Я говорю, брат! Я могу говорить!
Коленопреклоненный отец Геворк предавался ночному бдению. Щуря глаза от тусклого света масляной лампы, он читал наизусть псалмы, искренне замаливая грех чревоугодия, единственный которому не мог противостоять. Стук в дверь встревожил его - беспокоить настоятеля посреди ночи стали бы лишь при большой беде. Увидев мокрого, еле стоящего на ногах мальчишку в сопровождении послушника, отец Геворк решил, что над беднягой снова поизмывались малолетние негодяи.
- Кто поднял руку на сироту? Ко мне виновников, живо, и пусть пощады не ждут.
- Меня никто не обижал, святой отец! - тихо сказал Давид и чихнул. - Я просто пил воду, потом свалился в ручей. И заговорил.
Настоятель медленно поднялся с колен, его лицо озарил радость. Смущенный Давид заметил, как слезинка скатилась по смуглой щеке и потерялась в седеющей бороде монаха.
- Хайр мэр, вор хэркинс ес, Отче наш Сущий на небесах, - торжественный голос отца Геворка заполнил келью, настоятель читал молитву и медленно осенял себя крестными знамениями. Давид повторял за ним: ев ми танир змез и порцутюн, айл пркя змез и чарэн... Амэн.
Отец Геворк крепко обнял воспитанника, прижал к обильному чреву.
- Я знал, мальчик мой, всегда знал - Господь избрал тебя, чтобы явить чудеса! Однажды ты станешь великим служителем божьим. Расскажи, что с тобой произошло?
- После пасхальной службы я захотел... - Давид замялся на мгновение, настоятель ласково потрепал мальчика по голове, побуждая продолжить. - Я почувствовал сильную жажду.
- И не стал пить из бочки, не пошел к фонтану, если приспичило свежей воды? Чем тебе не угодил наш источник? - удивился послушник.