- Или с вкладчиками, достопочтенный Давид, - Абай подсел ближе, забарабанил пальцами по столу. - Я уверен, снаряжение экспедиции обойдется недешево, доходы же подвержены риску - корабли, случается, тонут. А разделив вклад на паи, ты разумно уменьшишь свой риск.
- Если корабль действительно существует, - вклинился в разговор грек-щеголь. - Я содержу дом удовольствий в порту, ни один моряк не пройдет мимо моих красавиц. Никакого Скарлатти там не появлялось.
- Зато он заходил в мою таверну, - хитрая физиономия трактирщика возникла из-за дверей (он подслушивал, как и предполагал Давид). - Пил таврическое, кушал баранину с ломтиками айвы...
- И остался жив после твоей стряпни? - хохотнул старик в буром плаще. - Значит точно моряк, у них желудки из стали, плавали - знаем.
Погрозив корявым пальцем трактирщику, старик повернулся к Давиду:
- Расскажи, юноша, откуда ты узнал о капитане и его находке?
- Дядюшка Исаак рассказал, - честно признался Давид. - Дал понюхать кусочек амбры - ну и вонючая же пакость.
- Ицка что ли? - удивился трактирщик. - Из грязи в князи выбился, весной еще сухие лепешки глодал и в обносках ходил, нынче важный разгуливает, словно названый брат хану. Хитер как жи... простите, достопочтенный Давид, нюх на золото у вашего дяди отменный. Если он говорит «дело выгодное», значит оно того стоит. Да и обеспечение солидное, я погляжу.
- Мог бы ты... вы, достопочтенный Давид, свести нас со своим дядюшкой дабы обсудить доли в деле и условия товарищества? - веснушчатая физиономия Абая излучала искреннюю доброжелательность. - Мы в долгу не останемся.
Быстрое согласие - признак поспешных выводов. В задумчивости Давид допил глинтвейн, отставил кружку под пристальными взглядами сотрапезников:
- Хорошо, я устрою встречу.
Через три дня будущие компаньоны собрались в доме Ицки. Погода стояла прескверная с гор спустился свирепый ветер, пробирающий до костей, лужи замерзли, живность на улицах попряталась кто куда. Но охота пуще неволи. Кроме овцевода с сыном, владельца борделя, трактирщика и рыжего мельника пожаловал прыщавый племянник трактирщика - опытный, несмотря на молодость, счетовод. Капитан Скарлатти тоже явился. У Давида он доверия не вызвал - долговязый, взлохмаченный, с полуседыми кудрями и нечесаной бородой, из-под кустистых бровей недобро посверкивали черные глаза, дорогой когда-то вишневый камзол пестрел сложным узором пятен, на штанах зияла прореха, стоптанные сапоги неопределенного цвета не мешало бы починить, и лишь крупная серьга в ухе блестела золотом. Капитан не снимал руки с внушительного кинжала, озирался, свирепо зыркал на Ицку - Давид впервые видел «дядю» напуганным. А еще Скарлатти не говорил ни по-гречески, ни по-татарски, ни по-армянски, ни по-еврейски. Только вульгарная латынь и неудобопонятный жаргон моряков. Запинаясь и кхекая, Ицка переводил грубую речь.
Про остров в Эгейском море поняли быстро, запах амбры всех впечатлил. Недоверчивый счетовод лизнул сокровище и долго потом отплевывался. А вот с коггом возникли сложности. Оказалось, что снаряжение корабля, новенький такелаж, запас провианта, бочек с водой и вином, найм надежных, неболтливых матросов и хорошего лоцмана обошелся бы так дорого, что всех Давидовых денег вряд ли хватило бы. Компаньонство оказалось хорошей идеей.
После долгих споров порешили, что Скарлатти лучше всего плыть к Херсонесу и снаряжать экспедицию там. Город едва оправился от татарского штурма, горожане народ трудолюбивый, хваткий к любой работе, а цены на все, от парусины до солонины, несопоставимо ниже чем в балованной, сытой Солдайе. Да и до пролива Босфор ближе из Херсонеса. А там пройти Мраморное море, избегнуть пиратов и - аллилуйя! - оказаться в Эгейском море, подле сокровища. Хмурый Скарлатти обещал привезти двадцать бочек амбры - по две на каждого пайщика, две для себя и по одной лишней Ицке с Давидом за посредничество и участие. Видно было, что пайщикам совершенно не хочется выделять лишнее, но деваться некуда - пришлось согласиться.
Тут же ударили по рукам и составили договор - овцевод с сыном поставили крестики, трактирщик приложил к пергаменту перепачканный чернилами палец, остальные расписались кто как умел. Молчаливый раб-болгарин обнес гостей хорошим красным вино, Ицка предложил скромное угощение, но получил отказ - все спешили домой, к женам и домочадцам, подсчитывать и делить будущие барыши. Лишь Абай задержался, поманил Давида в прихожую и разжал потный кулак:
- Бакшиш. Нравится?
Золотая печатка с венецианским львом выглядела знакомой и на указательный палец легла как родная.