— Конечно, я буду вам писать, — обещал Сергей.
Ему не терпелось скорее ворваться на поезде в новую, взрослую жизнь.
…Чем больше выцветали краски лета, чем чаще шли дожди. В непогоду Толик не пускал сестренку на кладбище. И тогда приходилось бесконечно долго ждать в мрачной комнате, когда лучи солнца проникнут в пожелтевшую, обвисшую клоками, прорезанную узорами газету.
Некогда прекрасная, а теперь совершенно забытая Роза скучала в углу и как будто как-то сразу постарела. Не только людей старит горе.
— Поиграй со мной, — молча просила она. Нина играть не хотела.
Серые глаза с длинными пушистыми ресницами стали теперь не по-детски серьезными, хотя в них, на самом дне зрачков, и поблескивали те же озорные искорки, что и во взгляде старшего брата.
Розе было грустно в мрачной комнате, и Нина подарила куклу Галочке. Правда, теперь белокурые волосы Розы стали седыми от пыли, а платье изрядно истрепалось. Но Галочка все равно была рада подарку.
Черноглазая девочка еще не разучилась радоваться куклам с голубыми, как небо, глазами…
Дожди теперь шли все чаще, становились все холоднее. На кладбище дорожки размякли от непогоды. Нина и не заметила, как плакучая ива осыпалась на могилку золотыми слезинками.
— Иди домой, — шептала ива знакомым нежным голосом. Голосом мамы.
Промозглый ветер не давал надолго задержаться у могилы.
— Иди домой, — пугал он, скрипя и шелестя; плевался листьями вслед.
А как-то в конце октября холодный дождь со снегом начался внезапно, застал Нину у облетевшей плакучей ивы. Не разбирая дороги, девочка бежала под холодными потоками воды, пока не кончились кресты и каменные плиты.
Нина осмотрелась и не узнала улицу. Дождь все сильнее барабанил по крышам незнакомых домов. Незнакомые люди спешили укрыться от дождя.
Девочка сделала несколько шагов, не зная, куда идти, и в растерянности остановилась.
Горячие слезы смешивались с ледяными струями дождя. Нина размазывала слезы и снег по лицу.
— Ты заблудилась? — услышала она грубоватый голос.
Рядом стоял высокий плотный милиционер, настоящий гигант. Девочка посмотрела на него снизу вверх. Взгляд гиганта, строгий и добрый, внушал доверие.
— Да, — ответила Нина, все еще всхлипывая.
— Где ты живешь?
Голос милиционера был спокойным и уверенным, и это окончательно успокоило девочку.
— В Пассаже. Возле кремля.
Милиционер взял девочку за руку, повел по незнакомой улице.
— Родители есть-то у тебя? — продолжал расспрашивать по дороге.
За несколько минут девочка успела рассказать милиционеру всю свою недолгую тяжелую жизнь. Он сочувственно кивал головой.
Совсем скоро показались знакомые очертания кремля и Пассажа.
Просто коварный дождь запутал все дороги.
Увидев издалека каменных женщин над входом, Нина обрадовалась.
— Дальше я сама найду дорогу!
Девочка хотела уже поблагодарить милиционера, но он не отпустил ее руку.
— Нет уж, лучше я доведу тебя до самой двери. А-то ты опять потеряешься.
Нина вздохнула, но возражать не стала.
Степан открыл дверь и несколько секунд удивленно и с тревогой смотрел на милиционера.
Появление на пороге стража правопорядка обычно не предвещает радостных вестей.
Толик подбежал к дверям:
— А мы уже беспокоились. Где ты была? — спросил он с укором и с радостью в голосе.
Нина опустила глаза. Говорил же брат: не ходи в дождь на кладбище. И вот что получилось…
— Вы что это, товарищ, ребенка одного на кладбище отпускаете? Следить надо за детьми, — строго начал милиционер выговаривать Степану, но перевел взгляд с потерянного лица отца на печальное личико дочери, покачал головой и добавил уже мягче. — Кладбище-то большое. Заблудиться дважды два, а скоро зима… Можно и замерзнуть на улице…
Степан молча соглашался, растерянно кивая головой.
Нина все еще не могла унять дрожь. В волосах таяли снежинки и стекали со спутанных ветром длинных темных прядей.
Когда страж правопорядка ушел, Толя принес сухое платье и кусок черного хлеба, посыпанного сахарным песком.
— Больше без спроса из дома ни ногой, иначе… — начал было строгим голосом отец. Нина испуганно захлопала длинными ресницами, и Степан смолк на полуслове.
Молча вышел из комнаты, принес с общей кухни таз теплой воды и стал мыть ноги дочери. Нина плакала. Впереди ведь так много дождей и метелей. Значит, теперь не скоро можно будет пойти на могилку под плакучей ивой.