Степан даже остановился, благоговейно замер на миг перед открывшейся ему красотой. Нина в первый раз видела ржаное поле и теперь переводила восхищенный взгляд с просторов, до самого неба наполненных тихой васильковой радостью, на светлые лица отца и брата.
Эх, жалко Сережа не видит эту красоту! В этом году его призвали в армию. Но ничего, приедет на побывку — наглядится. Ведь новая жизнь с ее росами, с шелестом ветра, приносящего, как добрые вести, запах трав и полевых цветов, только начинается.
— Эх, красотища-то какая! — мечтательно протянул Толик.
Степан вздохнул, легко, весело, как будто соглашаясь с сыном. А Нина и вовсе, как зачарованная, не могла оторвать восхищенного взгляда от васильков. Не удержалась, сорвала цветок. Пахнет летом и вблизи синий-синий, даже зажмуриться хочется.
Нина закрыла на секунду глаза от подступившего к горлу василькового счастья, а когда открыла, увидела новое чудо.
В воздухе акварелями заиграли прозрачные краски. И светлое, только что промытое дождем, небо, словно для того, чтобы окончательно поразить Степана и его детей величественной и простой красотой, раскинуло перед ними ворота радуги.
«Радуга! Смотрите! Радуга!» — обрадовался Толик. Слова восторга, как птицы, невзначай слетевшие с цветущей ветки, затрепетали в воздухе.
— Давай пробежим под радугой! — весело предложил мальчик.
— Давай! — весело согласилась девочка.
Радуга была совсем близко. Ближе, чем соломенные крыши вдали.
Нина испытывающее посмотрела на отца. Разрешит ли порезвиться среди синих бесчисленных звездочек?
Степан разрешил молча. Улыбкой. Улыбка отца была, как радуга после долгой-долгой совсем беспросветной грозы.
— Давай! Догоняй! — обернулся на сестричку Толик и резво ринулся туда, где наливалось красками семицветное коромысло.
Отец беспечно улыбался. Ему хотелось побежать за детьми, но что-то грузное ворочалось в душе «эх, года, года…». Вот, кажется, все то же вокруг, как и много лет назад, и совсем, совсем другое.
И вот колосистое море уже позади, а впереди, как из глыб памяти, восстала избами деревня.
Едва показались вдали соломенные крыши, как почувствовал Степан, сердце забилось в груди, словно птица, тревожно и радостно. Вот-вот вырвется.
Как встретит его родная деревня?
Мало изменилась Козарь за все эти годы. По-прежнему только один дом, в самом ее центре, венчала железная крыша. Под ней жил Тихон с семьей. Кулак, как теперь говорят. За это, за смекалистость мужицкую и домовитость, и отмотал срок, а теперь вот, брат Никита в свой последний приезд рассказывал, Тихон снова вернулся под крышу некогда зажиточного дома.
Зеленели, наливались соком плоды в Барском саду. Теперь он, как и все вокруг, колхозный, но так и осталось за ним называние Барский сад.
Эх, сколько яблок в том саду!..
Долгоспелая антоновка — зимой огромная, желтая, как маленькие тыквы. Штрифель медовый — для пчел приманка. Белый налив — наливные яблочки из сказки. К ним бы блюдечки золотые. «Китайка» — райские яблочки.
Яблоньки сами руки-ветви протягивают. Плоды свои сочные в корзинки, лукошки роняют. А груши, бергамоты душистые так и дурманят своим ароматом. Надкусишь — сок медовый капает.
Где еще такие плоды по осени спеют? Разве что в раю.
Недалеко от сада — конюшни. Дни напролет пропадали здесь когда-то Степан и Никита, ветрами наперегонки носились по лугам верхом на лошадках, резвых и смелых — под стать седокам.
Эх, время-времечко…
Со стороны конюшен показалась повозка. Что-то взметнулось в сердце Степана. Какой она будет, первая встреча — с прошлым, с настоящим?
Конь не торопился. Видно, старый. Да и седок совсем не молод — не торопит.
— Тпр-ру…. - натянулись поводья. Конь фыркнул и встал, равнодушно глядя на пришедших.
Во взгляде селянина зажглось любопытство.
— Это чьи такие шалопаи? — не то одобрительно, не то недовольно вскинул он густые и светлые, как у филина, брови.
Нечасто в Козарь приходят со стороны василькового поля незнакомцы с узелками и детьми. Сразу, видно, навсегда. И чему удивляться? Кого не прельщает яблоневый край? Разве тех, кто не слышал о нем никогда…
Селянин, не дождавшись ответа, хотел было ехать дальше, но смуглый незнакомец остановился. Глаза его так и сияли от счастья.