– Что ты там читаешь? – вдруг спросил Игорь слишком близко. Я с ужасом захлопнула тетрадку, но птица только фыркнула: – Ребусы, что ли, разгадывать села? Чёрточки какие-то, палочки-кружочки…
Испуг отхлынул. Пришло осознание. Так вот почему никто не раскусил выжившую хозяйку амулета. Палочки-кружочки! Ха! На каком языке ты писала, беглянка? Успел ли эти строки прочесть адресат или закинул в ящик с документами, да так и забыл?
– Бурда, правда? – усмехнулась я наигранно – сердце всё ещё стучало неровно. – Не знаешь, что это может быть?
– Понятия не имею! – признался ворон. – Но явно не код для срочного спасения мира – до завтра подождёт. Ты время видела?
Лучше бы не видела и дальше – только расстроилась. Сна ни в одной глазу, а ложиться уже надо. Тетрадь я, стоило Игорю отвернуться, закинула под подушку, надеясь потом перепрятать, а остальные бумаги убрала в тумбочку.
Свет хоть и выключила, но глаз сомкнуть не смогла. Всё лежала в темноте и думала. Опять виновата треклятая любовь. И не та, которой прикрывался Мирослав. А самая обычная материнская и дружеская. Селена просто любила своих убийц. Я понимаю, почему её так спокойно победили. И дело тут вовсе не в том, что Алик не успел с серёжками. Наверное, если бы меня попытался убить Юра, я бы тоже не дёргалась. И не потому что я такая добрая, а он для меня бесценный. Просто предательство – это убийство духа.
Скоро я должна занять место королевы. Если смогу, я хочу получить её лицо. Не Миранды – Селены. Безумно хочется увидеть, как убийцы снова посмотрят в её глаза, пусть и другого цвета. Не знаю, что увижу: страх, испуг, гнев, любовь, ненависть. Просто насколько смогу, я окуну их головой под струю холодного прошлого.
II
Отправляясь к Астрид, я волновалась. Хотела прийти раньше, но побоялась, что отвлеку её от уроков или других важных дел. В итоге из вежливости опоздала на две минуты, но двуликая всё равно оказалась занята: с ней напропалую флиртовал мой знакомый Лёшка-маг.
– Может, я позже зайду? – деликатно уточнила я, боясь помешать.
– Да нет, что вы! Втроём даже веселее, – с улыбкой поприветствовала меня белокурая красавица.
Признаться, я от такого заявления даже опешила, Лёшка тоже обалдел. Мы с ним обменялись ошарашенными взглядами, и только через минуту я, наконец, поняла, что девушка просто не рассматривает старания парня как ухаживания. Она искренне думает, что Лёшка такой на самом деле, а не выпендривается ради неё. Подавив смешок, я мысленно поставила себе галочку рассказать обо всем Лёше как-нибудь по секрету. А потом ещё одну, чтобы не забыть, что я хочу рассказать.
– Я, наверное, пойду, Снежана Алексеевна, – решился расстроенный парень и пулей вылетел из комнаты.
– Такой приятный, – улыбнулась мне Астрид, – но совершенно не в моём вкусе. Он мне слегка надоел.
– А зачем тогда общаешься? – не удержавшись, поинтересовалась я.
Девушка искренне удивилась. Сейчас у неё были голубые, чуть запорошённые дымкой широко распахнутые глаза, личико славное, но если она чуть не иначе поворачивала голову, то могла показаться страшненькой. Интересная внешность. Не красавица, зато такая милашка.
– Ну, он зашёл… как-то выгонять…
На её месте я бы без зазрения совести выставила неудачливого кавалера – не так сложно найти подходящий предлог. С фантазией в этом плане у меня неплохо. Может, у Астрид наоборот?
– Как?
– Нехорошо, что ли. Что его просто взять и выкинуть за дверь?
Нет, тут случай страшнее: она тактичная. Моя тактичность распространялась только на тех, от кого я хоть маленько зависела. Сейчас в основном на строгое начальство в лице Мирослава. Друзей я могла выпроводить из комнаты даже без предлога.
– Ой, что же вы стоите! Присаживайтесь! – Астрид подскочила, указала мне на кровать, а сама притащила с другого конца комнаты стул.
Вообще спальня была маленькая, но вместительная. Пять одинаковых кроватей отличались только цветом одеял, рядом с каждой стояла тумбочка. На всю комнату – два письменных стола, один из которых завален бумагами. Видимо, рассчитывали, что студентки занимаются по очереди. Зато стульев пять. И один, но большой платяной шкаф. Две кровати полностью закидали вещами, так же как и тумбочки, на остальных относительный порядок, если не считать раскрытых рядом сумок.