– Вот именно! Тебе, чтобы не опоздать, надо уже одеваться!
Я вздохнула – спорить и доказывать, что когда я просыпаю, то собираюсь за десять минут, бесполезно. Дракона я усадила на кресло, где он тут же извернулся и попытался снять Игоря со спинки. Правильно, так ему и надо!
Зеркало в комнате Арии было одно – высотой во весь шифоньер. Я внимательно осмотрела себя, забывая каждую деталь, только кулон и серьги оставила. Потом закрыла глаза. Длинные ухоженные волосы и безупречное лицо, одно отражение которого заставляло меня держать спину прямо, бездарно сочетались с мокрыми джинсами и синим, уже успевшим растянуться свитером.
– У? – раздалось позади меня.
Дракон сполз с кресла и уже сидел со мной рядом на полу. Я улыбнулась, он задумался ещё больше. Потом деликатно уточнил:
– У-у?
– Что такое, солнышко?
Голос Рэм узнал: обрадовался и схватил меня за ногу, как будто мы давно не виделись. Я снова взяла его на ручки и вернула на диван, попутно окинув взглядом стол. Листы валялись в беспорядке, какие-то просто выдернутые лежали нестрогой кучей, какие-то торчали из тетрадей, разбросанных по всему столу. Творческий завхоз – дело страшное. Я только сейчас вспомнила, что всегда, когда у Арии собиралась компания, письменный стол скрывала красная скатерть.
– И ты даже ничего не возьмешь? – удивился Игорь, глядя на меня. – Тут же наверняка стихи!
– Вряд ли, – покачала я головой, – здесь в основном всякие счета, списки…
– А вон тот точно стих!
– Какой? – не поняла я, но на провокацию поддалась.
– Вот тот, в синенькой тетрадке, которая самая нижняя!
– И с чего ты взял?
Рыться в чужих вещах не хотелось, но я уже примеривалась, как достать листочек так, чтобы потом его вернуть на место, и Ария не заметила.
– Он мятый! – деловито заявил Игорь.
Вот наверняка же он прав. Наверняка… А руки уже потянулись к тетрадке, в которой запрятался листик, и осторожно вытащили её из под завала. Надеюсь, обратно я верну её без проблем.
Это и правда оказался стих. Борясь с оцепенением, я прочитала от начала до конца. Раза два.
«Ветер запутался в верности
Ветреных синих зрачков.
В стыке из двух бесконечностей
Снять невозможно оков.
С клятвой менялись мы кольцами
От золотых кандалов,
Путь наш вовеки не кончится,
Путаясь в смысле тех слов.
Небо пощадой изъедено
Смотрит огнями на нас.
Все, что пропало, то предано
На растерзание глаз.
Солнце в полуночь запряталось –
Наши раскрылись цветы.
Свет в сердце, тьмою украшенном,
Сможешь держать только ты»
В реальность я возвращалась медленно. Стук сердца постепенно входил в привычный ритм. Интересно, Ария писала обо мне? Или о ком-то другом? Хотя какая разница, всё равно я не рискну спросить.
Листок вернулся в тетрадку, тетрадка – обратно в стопку, ровно так, как лежала. Полюбовавшись делом рук своих, я вновь обратилась к зеркалу. С едкой усмешкой осмотрела своё отражение и шагнула.
Оттуда я уже вышла в длинном розово-красном платье с золотым шитьём на груди. Декольте придавало наряду пикантность, а длинный рукав хоть немного, да согревал. Я покрутилась на месте, разглядывая себя, и с прискорбием признала: выгляжу я сегодня лучше, чем вчера на балу. Кулон и серьги сюда подходили удивительно, в то время как вчера смотрелись нелепо.
– Я ничего не забыла? – сама у себя спросила я, перед выходом.
С утра родителей по телефону с новым годом поздравила, подарки Олегу отдала, Рэма накормила, еда для него в холодильнике лежит, сама прилично оделась. Кажется всё?
– Рэм, – присела я, – веди себя хорошо и слушайся дядю Игоря!
– У, – кивнул он как-то горько, когда я потрепала его по голове.
– Иди, а? – не выдержав, предложил Игорь.