В кабинет под конвоем без остановки язвительной Анжелы зашёл барон Лесский. Следом за ним – пара отважных студентов и Альбина, прибежавшая на интересное. Ядвигу, к сожалению, не нашли.
Мирослав встал, нахмурился, не радуясь гостю. Барон Лесский не поддерживал сторону академии, поэтому не понятно было, что его сюда принесло.
– Прошу прощения у всех за мой неожиданный визит, – склонил голову гость, приветствуя собравшихся. – Конечно, я прекрасно понимаю, что вы, барон Буревой, и многие другие в этом замке не рады мне. Но я прибыл сюда, поскольку считаю для себя единственно верным служить законной королеве середины миров.
Он повернулся в мою сторону и встал на одно колено. В другой ситуации, я бы засмущалась, но сейчас, с ноющей и высасывающей все силы раной на животе, поступила как настоящая аристократка: приняла как должное и даже бровью не смогла повести.
– Моя королева, в доказательство своей верности я бы хотел возвратить вам то, что принадлежит по праву!
Из-за пазухи он достал завёрнутый в платок золотой обруч с письменами на неизвестном мне языке.
– Откуда она у тебя?! – подскочил Мирослав, которого всё это время лечила Альбина.
– Я забрал её из королевской сокровищницы во время вашего боя с Деяниром. Она должна находиться у своей истинной хозяйки.
– Благодарю вас, барон Лесский, за проявленное беспокойство и верность королевскому дому, – кивнула я, в то время как Олег, видя моё состояние или просто из вредности, забрал корону у своего старого друга и надел на мою затуманенную голову.
– Я прошу вас не отказывать мне в счастье служить вам. Если вы решили сделать вашим доверенным лицом барона Буревого, то так тому и быть. С вашего позволения я бы хотел сражаться вместе с вами, – спокойно ответил мой собеседник.
– Альбина, – начал Мирослав, который относился ко всему скептически. Одного шпиона, который нас сдал, вполне хватило.
– Он не врёт, – спокойно сказала ведьма.
– Тогда добро пожаловать, – процедил ректор, я же кивнула, приподнимаясь с кресла, и попросила:
– Вы меня очень порадовали, барон Лесский. Но прошу простить меня. Дальнейшие планы вам придётся обсудить с Мирославом Борисовичем. Печать отнимает слишком много сил, я бы хотела вас покинуть.
И не дожидаясь комментариев, я вышла из кабинета, схватившись за спасительную стену, как только закрыла за собой дверь. Слава всевышнему, единственному и непогрешимому, что сейчас каникулы, и в коридоре мне никто не повстречался. Вопроса «что случилось?» я бы не выдержала.
Уже в комнате эти страшные слова собирался спросить Игорь, но замолчал, как только я сняла рубашку, всю пропитавшуюся кровью, и убрала с раны замораживающее заклинание. Красный водопад хлынул, показывая, как долго я её держала. Вспомнив лекарские навыки, я смогла приостановить поток, смазала зельем из стратегического запаса края ран, и стала перевязывать себя бинтом, из последних сил пытаясь не потерять сознание.
– Всё-таки подловили? – участливо спросил ворон.
– Сама виновата. Так глупо подставляться надо уметь, – буркнула я, путаясь в марлевой ленте.
– Ну, жива и на том спасибо. Могло бы быть и хуже.
– Это плохо, – пробормотала я, укладываясь на кровать. Больше стоять или сидеть у меня не было сил.
– Что? Плохо? Почему?
Я запоздало подумала, что потому, что лучше-то быть не могло. И мирно провалилась в пустоту, окутывающую тёплой тьмой.
XVI
Мне виделся Юра, который, как раньше брал меня за руку, и мы бежали с ним вместе в школу. Мы уже опоздали, но это не имело никакого значения, потому что мы бежали с ним не туда. Был Богдан, укоризненно качающий головой и смотрящий такими обиженными глазами, что становилось стыдно. Альбина, пытавшаяся задушить, смех Анжелы на фоне этого. А потом невозмутимый Мирослав, который спокойно заявил: «Ну, ты и дура! Вот сейчас умрёшь бесславно в своей комнате из-за какой-то пары царапин. На что она тогда будет нужна, твоя гордость?»
Я просыпалась постепенно, как будто продираясь сквозь туман. Иногда пыталась открыть глаза, но снова проваливаясь в дрёму. Первый раз я очнулась ближе к вечеру, чувствуя себя отвратительно и где-то в невесомости. Не было ни одной точки опоры. Только потом я с трудом почувствовала под собой кровать.