– Выпей.
– Зачем?
– Чтобы успокоиться.
– Я спокойна.
– Я вижу, – ехидно ухмыльнулся он, ставя рюмку на стол, а коньяк убирая обратно, – захочешь – выпьешь.
– Не захочу. Так и алкоголиком стать не долго.
Ректор усмехнулся ещё раз, разглядывая моё напряжённое в своём спокойствии лицо.
– Долго, но не хочешь – не надо. Может, не стоит рубить с плеча? Подумай подольше.
– Нельзя, – ещё раз выдохнула я, снова как будто бы ныряя в прорубь. – Иначе я струшу, а это самый надёжный вариант.
– Но ты же себе пути к отступлению отрезаешь? – усмехнулся ректор. – Я-то не против, но нельзя ж так напролом.
– А вы думаете, в случае неудачи мне удастся скрыться или отступить? – возмутилась я. После того разговора с Богданом я стала много думать, часто, обо всём. И чем больше я думала, тем больше неутешительных выводов напрашивалось. Это был один из них.
– Всякое бывает.
– В это мне верится как-то меньше чем в то, что мои родители серьёзно попутают карты, если влезут. Конечно, что принцесса Миранда раньше преподавала под именем Снежаны Белой уже не скрыть, но Белая не Белова, а у мамы с папой и вовсе другая фамилия. Откуда я на самом деле взялась знают не многие. Но если выплывут мои родители, которые закричат, что я не приёмная дочь…
Я отвернулась, глядя куда-то в стену, и быстро закончила:
– К тому же, я бы не хотела их вмешивать. С ними не должно ничего случиться.
– Тогда я постараюсь заодно переселить их подальше. Можешь не беспокоиться и отдыхать, я всем займусь.
– Спасибо, – кивнула я и поднялась с места, с трудом держа голову поднятой. – И ещё… попросите Нину Алексеевну, чтобы Юра не узнал раньше времени? И остальные в академии, естественно, тоже.
Ректор кивнул.
Как-то страшно становилось от всего, что ли. Я только сейчас начала понимать, что всё взаправду, а не во сне происходит. И что у всего есть не только положительные стороны и права. Есть и минусы, и наши обязанности перед другими. Похоже, из этой паутины уже не выбраться на свободу. Остаётся только попытаться перебить пауков.
– А ты сильнее, чем мне казалось, – догнал меня у самых дверей голос Мирослава.
– Спасибо, – кивнула я, и вышла, не желая слушать продолжение.
И мир упал к моим ногам – рухнуло всё, на чём он держался. Я сильная? Я смогла решиться на такое, и этим надо гордиться? Действительно, разорвать со своим прошлым, особенно если оно было хорошим, может не каждый. Ума не хватит.
XX
На улице было безветренно. Небо затянуло тучами, предвещавшими скорый снег. Однако спрятанное солнце освещало этот мир так спокойно, что он казался безмятежным. От холода слёзы замерзали прямо на щеках. Ком в горле мешал дышать. По всем канонам на улице сегодня должно быть пасмурно и грустно, а не так беззаботно сказочно.
Людей пришло не настолько много, чтобы путаться в знакомых, но и не так мало, как я ожидала. Кто-то молча наблюдал на происходящее, женщины и девушки в основном ревели. Обнимая отца, чтобы не упасть на замёрзшее дерево гроба, рыдала мать.
Я смотрела на неё, понимая, что хочу сейчас броситься к ней, обнять, утешить, сказать: «Не плач, мамочка, со мной все хорошо!» Но как вкопанная стояла на месте, сдерживаясь. Отец был бледен, молчалив и каждую свободную минуту курил, хотя не брался за сигареты уже лет десять. В душе всё разрывалось, хотелось кричать. Пара слезинок скользнула по моей щеке, пользуясь тем, что на похоронах всё равно можно.
На людей я не обращала внимания. Сколько бы хороших слов сейчас ни сказали, свои похороны это ад. Чужое горе приносит только боль.
Не знаю, что сделала бы я, если бы у меня на плече не лежала рука Олега, который явился, как представитель компании, где работала покойница. В голове шумело, я почти не разбирала слов, особенно, если их адресовали не мне. Так хотелось вернуть всё назад и наплевать на тот момент, когда я зашла в кабинет к Мирославу с решительным видом. Да пропади они пропадом все эти интриги вместе с проклятым городом! Прав был Юрка…
– Эй, – шёпотом позвал меня оборотень, тронув за плечо, – у тебя сегодня день рождения, что ли?