– Мой день рождения в августе, – беззвучно ответила я.
– Но кто-то сказал, что похороны проходят в твой день рождения.
– В день рождения Снежаны, – поправила я, вытирая с лица очередную слезу.
После этого вопроса, я отвернулась и старалась не смотреть на родителей. И не думать. Ни о чем. Только глупо повторяла какую-то песенку, услышанную случайно на улице. Чтобы мыслей посторонних не было.
– А в августе значит у Миранды? – ледяным тоном осведомился Олег, наблюдая, как я киваю. – Ну, ты и железная…
– Разве? – спросила я, прекращая говорить, как только поняла, что сейчас сорвусь.
– По крайней мере, очень сильная, – тут же пошёл на попятную оборотень, и вдруг крепко прижал к себе, обнимая за плечи.
– Олег… – всхлипнула я, прикусила губу, и быстро продолжила, – я пойду.
– Я с тобой?
Я замотала головой. Лучше одной.
– Ты… здесь официально… а я так… по глупости… я пойду, прогуляюсь… не переживай…
– Иди, – ответил он, погладив меня по плечу и выпуская из объятий. Жаль, мне пару минут было так хорошо.
И я чуть не бежала из ритуального зала, чтобы не видеть лиц, не слышать слов, не ощущать боли. Погребения я просто бы не перенесла. И прощание-то далось тяжело.
Уже за территорией, где проходила первая часть похорон, я глубоко вдохнула зимний воздух. Резким движением руки стёрла слёзы. Бледная кожа без перчаток тут же покраснела. Дыхание выровнялось, но набежавшие как мухи на мёд, мысли снова попытались вернуть меня в бездну отчаяния.
– Золото, золото, золото, златые облака, – тихонько запела я, шагая по направлению к дороге.
– И золотыми каплями течёт с горы река.
Я шла, не разбирая пути, только иногда оглядываясь по сторонам, чтобы не попасть под машину.
– Золото листьев осенью на землю упадёт, и кто-то в горы серые его искать пойдёт. И кто-то в горы серые его искать пойдёт.
Я шла, шепча песню, которую случайно услышала. Раньше я помнила слова – сегодня половину вставляла наугад. Сапоги приминали грязный снег под ногами, взгляд бездумно скользил по старым знакомым улочкам, выбирая направление. Я не знала, куда мне идти, как. Поэтому определилась только с тем, что повернулась спиной к двору, где раньше жила. Не сегодня, не туда.
– Гласит народная легенда, что нету золота в горах.
Никогда бы не подумала, что заставлю своих родителей так страдать. А ведь больно и мне самой. По сути, я сделала это из прихоти, потому что слишком привыкла к новому лицу – не хотела отказываться от него. Я судорожно вздохнула.
Наш небольшой райончик находился почти на краю города. Конечно, я могла бы призвать метлу и сразу полететь в академию. Но сейчас мне не хотелось никого видеть и слышать. Поэтому решила, что просто пойду в сторону города, который ближе всего к центру Рейхардской оппозиции. Когда устану, полечу.
– Но люди с континента искать его идут на свой страх.
Мне нравилось в детстве убегать далеко от дома, пока никто не видит, и знакомиться там с ребятами. Я чувствовала себя путешественницей. Мне всегда было тесно в мире, ограниченном какими-то рамками. Настолько тесно, что я даже придумывала свой. Теперь меня не связывает ничего. Но почему-то я не радуюсь. Наверное, потому что свобода – это пустота.
– И может быть, когда-нибудь оно найдётся, открыв народу счастья путь…
Я не задумываясь отказалась от своих родителей взамен на волшебный мир. Странное ощущение: будто я еду по дороге и перепутала поворот. Только вот вернуться уже нельзя, потому что движение одностороннее. Я чёртова эгоистка, которая думает только о себе. Спасти, сохранить, защитить... Разве я могу что-то, когда причиняю такую боль собственной семье?
– Но только пока тайна эта остаётся, ты не желаешь ли рискнуть?
Вообще, близкие люди страдают от нас больше всех. Многие пытаются отговориться, мол, на то они и близкие. Но на самом деле просто не задумываются о том, что нашим родным бывает намного больнее, чем они показывают. Казалось бы, это так просто, сохранить, уберечь. Но ты сам делаешь широкий шаг и в очередной раз заставляешь любимые сердца разрываться на части.