– Ну, как два? – заканючил Эразмус. – Я же всё-таки чародей! Я Эдуарду Ольгердовичу пожалуюсь.
– Да какой ты чародей! – вскрикнула Ария, вскакивая с подоконника. – Да пенёк старый лучше тебя колдует! Даже идиот знает, что от магического огня дым не идёт! А цвет? А ожоги? Ну как этой можно не знать?! Что ты тут из себя строишь?!
Завхоз неожиданно для всех схватила Эразмуса за ухо и наклонила почти к полу. Парень взвыл, но не дёргался.
– Кому ты жаловаться собрался? Эдуарду Ольгердовичу? А если он узнает, что ты принцессе хамишь? Чародей тоже мне нашёлся! Черпак ты, а не чародей!
Выскочив в коридор, она рывком выставила наглеца на лестницу так, что он упал на колени и чуть не покатился вниз.
– И вообще! Такие как ты двойке должны быть рады. Тебе даже ноля много!
Ария с чувством хлопнула дверью, которая душераздирающе скрипнула петлями, затем спокойно вернулась на подоконник, закинула ногу на ногу и продолжила медитативно ломать ручку.
– Двойки советую больше не получать, – прокомментировала я и продолжила: – Роман, к доске.
В ведомости напротив фамилии этого скромного парня, который обычно всегда отвечал правильно, но не долго сомневался, я поставила точку.
Парень встал с предпоследней парты, неуверенно сделал шаг в направлении доски. Потом покачнулся и осел. Одногруппники только и успели подхватить его перед самым падением.
– Я за Ядвигой, – мигом сообразила Ария, подскакивая.
– Не стоит, – сказала я, наспех осмотрев несчастного студента, – это всего лишь обморок, нашатырь у меня есть.
– Обморок? – удивилась завхоз. – А отчего? Здесь вроде не душно, питание приличное.
– Кажется, – резюмировала я, – мы с тобой перестарались.
XXII
Весь день революционные крики раздавались из кабинета ректора. Олег по очереди уговаривал кого-нибудь вести пару по физкультуре, пока он занят. Он обращался даже ко мне, но я его заверила, что оборотень из меня лучше, чем спортсмен. Однако вести свои пары Волков мне не доверил.
Эдик, заходивший в опасную зону, поделился с нами тем, что его послали. Хотя я не думаю, что на него вообще обратили внимание.
В первом часу ночи я начала беспокоиться за спорщиков, но Ария, которая отнесла им хоть что-нибудь поесть, сказала, что пока все живы. Валерия Анатольевна и Мирослав не вышли из кабинета даже на ночь, а только с крика перешли на деликатный шёпот, чтобы не мешать студентам спать.
В итоге с утра они всё же появились в столовой, чуть помятые, с красными от недосыпа глазами. И без лишних слов подали мне на подпись бумажку.
– Это что? – спросила я, отрываясь от замечательной яичницы, на которую наши полуночники смотрела голодными глазами. Шутка ли – поесть один раз за день.
– Пакт! – Валерия Анатольевна закашлялась, без разрешения взяла чей-то стакан воды, выпила его полностью и с удовольствием ответила: – Пакт о ненападении. В смысле, о перемирии.
Я деловито уставилась на бумагу, исписанную ровным каллиграфическим почерком. По бумаге в разные стороны расползались вмятины, и что-то мне подсказывало, что её пытались привести в приличное состояние не один раз. Читала я медленно, вникая в смысл.
«Сей грамотой Барон Мирослав Борисович Буревой и Великая Княгиня Валерия Анатольевна заверяем другу друга в том, что не будем прилюдно оскорблять и поносить друг друга, вести непримиримую вражду, а так же строить друг другу козни тайные или явные, пока Королева Миранда не взойдёт не престол. И будем друзьями великими, помогать друг другу во всём и планам сопутствовать, чтобы достигнуть цели».
Потом стояли две закорючки, рядом с которыми в скобках указали их хозяев. Я недовольно пробежала глазами второй раз по тексту, а потом подняла голову и спросила:
– И что мне теперь от престола отказываться, чтобы вы не ругались? Это ж где видано, чтобы взрослые люди почти сутки друг на друга орали?
– Ну, милая моя, это не тебе судить, сколько ругаться можно, – сделав лицо оскорблённой невинности сообщила мне бабушка. – Мы давно не виделись!
– Между прочим Миранда Давидовна права, – встрял Эдик, который подслушивал, – ведёте себя как дети малые!
– А ты вообще молчи, пень трухлявый! С тобой я ничего не подписывала! – дёрнулась Валерия Анатольевна в сторону мгновенно ретировавшегося на другой конец стола профессора.