– Мне-то с этой бумагой что делать? – деликатно уточнила я, покачивая листиком в воздухе.
– Заверить, – в голос ответили спорщики, озадачив.
– Поставить рядом с вашими подписями свой начальственный крестик? – уточнила я.
– О чём ты, девочка моя? – не оценила шутки Валерия Анатольевна. Зато Мирослав всё понял:
– Да, и чем красивее, тем лучше.
– Может ещё печать из ластика сделать?
– Нет, это, пожалуй, лишнее, – спокойно ответил ректор, подавая мне ручку.
Я, стараясь не торопиться и не испачкать «важный», но мятый документ в яичнице, вывела на нем большую и витиеватую подпись, которую придумала буквально на ходу. С удовлетворением оглядела результат и, не желая отдавать такую красоту, заявила:
– Оставлю у себя. Чтобы вы его не потеряли.
И не порвали.
– Правильно, – поддержали меня оппоненты и, наконец, оставили в спешке перед началом занятий доедать остывший завтрак.
За неделю эти двое совместными усилиями сумели наворотить такое, что я даже не могла своим скромным мозгом оценить. Поняла только то, что от меня требуется появляться в Рейхарде, если Анжела засечёт там прорыв, и закрывать порталы, при этом не попадаясь на глаза Деяниру. И ещё присутствовать на различных собраниях моих сторонников, что для меня вообще не проблематично.
Расстановка сил в академии поменялась. Мирослав и Валерия Анатольевна увлеклись делом, однако, каждый по отдельности пытался как-то склонить меня на свою сторону в случае непредвиденных размолвок. И они оба свято верили, что я им всё-всё рассказываю, хотя я лишнего не болтала.
Эдик теперь побаивался кабинета ректора, Ядвига объявила почти всем бойкот и занималась исключительно преподаванием и врачеванием. Альбину я как-то раз застала вместе с Анжелой. Она тоже курила, нервно стряхивая пепел, и рассказывала рыжей что-то про Мирослава. Я не рискнула дослушать, но, кажется, Альбина ревновала ректора. Раньше была Селена, потом появилась я, а теперь Валерия слишком много времени проводит с ректором.
А я только бродила по коридорам, улыбаясь знакомым, и совсем не знала, что делать. Для меня сейчас, несмотря на всё воодушевление бабушки и Мирослава, не было цели. Какое-то уныние наступило после похорон, и снова слишком часто вспоминался Юрка. На фоне этой внезапной тоски, я даже к Арие не заходила, да и она не искала встречи.
Завтрак в пятницу я проспала, зато явилась к обеду. Стёпа подошёл ко мне как бы невзначай, даже смотрел в другую сторону. Я наблюдала за ним пристально, но отрываться от сосиски не подумала. Пусть это невежливо, но практично. Он сделал вид, что просто интересуется чем-то незначительным, а сам же зашептал:
– Не знаю, как ты отнесёшься к подобной новости, принцесса. Снеже бы наверняка она понравилась. В общем, не так давно Юра бросил Арию.
Вилка у меня из рук со звоном упала на тарелку, а потом и вовсе ускакала на пол. Я, тоже не зная, как на это реагировать, только и спросила у Стёпы:
– Он что сдурел?
– Не в курсе. Я, если честно, боюсь с ним разговаривать на эту тему. Но вот подумал: может, тебе стоит с ним поболтать? Он тебе доверяет больше, чем мне.
– Да брось, мы же с сентября почти не разговариваем, – пробормотала я растерянно.
– Ну, это у вас непредвиденные обстоятельства так сложились. Но раньше-то Юрка тебе такие секреты рассказывал, о которых я узнавал постфактум. И переживаниями делился. У нас отношения не настолько близкие. Не хочешь попробовать его потрясти?
Подскочив, я понеслась через весь зал, привлекая внимание и путаясь в подоле длинной юбки. До комнаты первокурсников с Анжелкиного факультета бежать долго не пришлось, хотя я три раза переспрашивала направление. Ворвалась я без стука, но Юрка даже бровью не повёл. На моё счастье в комнате не оказалось больше никого. Он посмотрел на меня бездонными глазами, полными какой-то вселенской грусти, и я сразу же сбавила обороты.
– Что случилось? – только и спросила я вместо приветствия.