– Молодой человек, принцесса сейчас занята. Шли бы вы отсюда.
– А может, я буду разговаривать с самой принцессой? – спросил мой друг детства, отворачиваясь от наглой птицы. – Мне уйти? – обратился он уже ко мне, полностью игнорируя «домашнего питомца».
– Не стоит, – покачала головой я, после чего ворон будто начал наливаться краской. – Кстати, Игорь, если не трудно, полетай где-нибудь.
– Как прикажете! – каркнула птица и вылетела из комнаты.
– Ты по делу? – уточнила я из вежливости, но точно знала, что ходить вокруг да около друг не умеет.
– Если честно, просто так… – Юра, казалось, даже смущался этим фактом. – У меня сейчас появилось очень много свободного времени.
– Не жалеешь?
Я отвернулась, а потом плюнула на все правила приличия и спустила ноги на пол. Ничего, посмотрит. Молча подошла к окну и стала ждать ответа. От всего этого мне было не по себе. Но за спиной раздалось только холодное:
– Нет, – отрезал и сменил тему: – Лучше давай я тебе помогу. Ты же размышляла над чем-то?
– Как тебе сказать, – пожала я плечами, глядя на стекло, которое отражало призрак красивой беловолосой девушки, а как будто пересекая его виднелись грустные, чуть припорошенные снегом деревья. – Мне сегодня надо перед народом выступить. Я не знаю, что сказать.
– До этого ты справлялась, а тебя и не предупреждали, – напомнил Юра.
Мда, сплетно-то хорошо разносятся.
– Лучше бы не предупреждали, – фыркнула я. – Глядишь, на месте бы сообразила. А сейчас приду туда и растеряюсь.
– Ну, – задумался Юра, пытаясь что-то припомнить, – скажи им что-нибудь, что у нас во время революции кричали.
– Ты же знаешь, как я люблю историю, – поморщилась я, развернула стул и села боком.
Почему-то я не могла находиться на одном месте, особенно под знакомым взглядом. Было что-то такое, что заставляло ходить, двигаться, суетиться... Шило в одном месте, называется.
– Что они там кричали? – спросив, я закинула правый локоть на спинку, положила ногу на ногу. Но, стараясь придать своим движениям раскованность, на самом деле напряглась.
– «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», – на автомате начал перечислять Юра, – «Землю – крестьянам, фабрики – рабочим», «Вся власть советам», «Пойдёмте дорогой коммунизма в светлое будущее»! Или как-то так.
– Очень смешно, – фыркнула я, пытаясь перестроить хоть один из них для своей речи, – особенно насчёт первого. На Ленина я в этой ситуации не похожа. Больше на кого-то из дочек Николая второго. Кстати, их тоже было трое, и один сын.
– Во-первых, он был младшим, и никто его право на престол не оспаривал. Кроме революционеров, конечно. А во-вторых, даже ты должна помнить, что такого в нашей истории не было. Их всех убили!
– Ну, значит, Колчак, – вспомнила я ещё одного исторического персонажа. – Что кричали белые?
– Если честно, не помню, – пожал плечами Юра, напрягая память, – помню, что их тоже убили.
– Спасибо, обнадёжил! – не выдержала я, подскакивая.
Комната оказалась неожиданно маленькой, когда я стала ходить по кругу. Особенно мешался стул на середине.
– Миранда, ну, извини, пожалуйста, – неуверенно протянул он.
Остановившись, я почувствовала, будто покрываюсь корочкой льда. Юрка назвал меня этим именем так легко, что мне вдруг стало страшно. Мирослав говорил со мной напыщенно, специально делая акцент на имени. Ария так и называла Снежинкой, не слишком заморачиваясь переменами. Богдан стал насмешливо величать принцессой.
Только сейчас я поняла, что скоро это чужое имя прирастёт ко мне, скрыв за собой моё настоящее. Как и лицо, характер, статус, жизнь… у меня останутся только мои глаза.
– Что-то произошло?
Я не заметила, как Юра оказался рядом и взял за руку. Непривычно холодное прикосновение, и внутри у меня тоже непривычно холодно. Всё не так, как прежде, что-то изменилось между нами. Или в нас. Во мне. Или в нём? Я растерянным взглядом смотрела на старого друга, который так легко принял во мне Миранду. Вот только не могла понять, хорошо это или плохо.