– А бабушка у нас кто? – с любопытством спросил из угла Никита, успокоивший наконец Соловья-разбойника и теперь гладивший его по лохматой голове.
– А бабушка, Арина Венедиктовна, служит… Хозяйке Медной горы, – ответил Голосов с еще меньшим энтузиазмом, и лицо Никиты вытянулось.
– Вот блин, – сказал он.
Было видно, что бабушка Валеры вызвала в нем гораздо меньший восторг, чем дядя Жарова, а Валера скривился так, как будто у него болел зуб.
– А что в этом страшного? – уточнил Жаров, разглядывая Валеру.
– Да ничего, – пожал плечами тот.
– М-да, – вздохнул Никита. – Угораздило же тебя родиться в семье, где мужчин… не очень любят. Кстати, твоя бабушка здесь весьма известна.
Судя по тону, Никита не слишком одобрял такую известность.
– Обалдеть, – прошептала Лика, склонившись к Еве. – Вот так учишься с человеком всю жизнь, а у него тут бабушки внезапно волшебные.
– И не говори, – ответила Ева.
Ей отчего-то стало очень жалко Валеру. С другой стороны, при такой генетике шанс стать крутым волшебником в короткие сроки у него был гораздо выше, чем у нее. Как ни крути, если ориентироваться на родню, то Евин папа был весьма посредственным волшебником. Во всяком случае, ни один из созданных им артефактов так и не заработал в полную силу.
Стол в итоге выбрал Никита. Он же и позвонил в стоявший на нем колокольчик. Усевшись вместе со всеми, Ева принялась разглядывать Соловья-разбойника, который был занят тем, что теребил край своей клетчатой рубашки, при этом одобрительно посвистывая.
«Я в мире волшебства, – подумала Ева. – И я готова на все, чтобы здесь остаться. Вообще на все». Мысль на минуту испугала, но не настолько, чтобы от нее отказаться.
Вскоре к столу подошла волшебница в белом халате и аккуратно повязанном на голове белом платке, катившая перед собой тележку, на которой была сложена скатерть.
– Добрый день, мои хорошие, – приветливо улыбнулась она, приставила тележку к торцу стола и расстелила на ней льняную скатерть с выцветшим от времени рисунком по краю.
– Говорите, чего желаете. Только помним, что никакой газировки, чипсов и прочей гадости у нас в меню нет.
– А что есть? – заинтересованно спросил Валера.
– То, что ели наши с вами предки. У нас отменные блины, вяленая и запеченная рыба, картошечка, румяные пирожки.
– Давайте я начну, пока все думают, – сказал Никита. – Мне пирог с капустой, заячьи колбаски и чай с медом.
– Принято, – улыбнулась женщина.
– Мне блины и… картошку, – пробормотал Валера.
– Что-нибудь с мясом и что-нибудь сладкое, – скучающе протянул Жаров, разглядывая что-то в окне, которое было у Евы за спиной.
– Так заказ не делают, – строго произнесла женщина, а потом вздохнула и добавила: – Мясное рагу и яблочный пирог.
– Мне то же самое, – подала голос Ева, рассматривая скатерть.
– И мне, – к ее удивлению, сказала Лика.
Женщина кивнула и, проведя рукой над скатертью, повторила их заказ.
– Ну вот. Через пять минут все будет готово. Приборы будут деревянные. Кому понадобятся обычные ложки, вилки, ножи, возьмите на раздаче. Салфетки там же. Никита, покажешь?
Тот кивнул, и женщина удалилась.
Жаров, сидевший ближе всех к тележке, пощупал скатерть, растянул ее между пальцев.
– Вот так тоже лучше не делать, – заметил Никита. – Это аутентичная скатерть, и если что-то пойдет не так…
Что будет, если что-то пойдет не так, Никита не уточнил, но Жаров, к счастью, оставил скатерть в покое. Следующие пять минут все в молчании пялились на тележку, ожидая появления блюд. Еве казалось, что она вся превратилась в сгусток энергии, пытающийся нащупать настоящее волшебство.
По скатерти прошла едва заметная рябь, будто ветер тронул гладь воды, и на тележке появились пять глиняных кружек. Они буквально материализовались из скатерти. Будто кто-то сперва нарисовал их плоскими и одномерными, а потом они за доли секунды обрели цвет и объем. От кружек шел пар и пахло медом.
Жаров протянул было руку к ближайшей кружке, но Валера схватил его за запястье и прошипел:
– Ты что? Ты же попадешь в волшебство.
– И что? – огрызнулся Жаров. – Я просто хочу проверить.
– Настоящие ли они? – улыбнулся Никита. – Настоящие. Только нужно дождаться, пока все закончится, иначе можно обжечься. И вообще в волшебство нельзя вмешиваться. А то можно в нем закольцеваться.
– Помнишь, нам рассказывали про человека, чью руку обмотал путеводный клубок и эта нитка так в нем и осталась? – обратился Валера к Лике, и та кивнула, испуганно глядя на появившуюся посуду.