Торгаш тут же скривился, но замолчал.
Гиперборей остановился на длинных стрелах с древками из сосны, и иззубренными наконечниками.
Шемит конечно заломил немалую цену, но убедительно положенный на стойку моргенштерн и недобрый прищур гиперборея сбили ее вдвое. Тут же гиперборей прикупил и кожаный колчан.
Шемит семеня проводил Сомниума до двери, угодливо распахнул ее и прокричал в спину северянину:
— Если господин передумает…
— Не передумает, — оборвал гиперборей и запрыгнул на лошадь.
«Нергалий выкормыш! Так и норовит подсунуть свое старье. Как это он еще не рассказал о том, что его старый рассохшихся лук, который того гляди должен рассыпаться, принадлежал легендарному Куллу…»
Путешествие гиперборея пока протекало без всяких важных происшествий.
День и ночь сменяли друг друга, дорога вилась среди деревьев и небольших полей, перепрыгивала через перекинутые через быстрые реки мосты, и местами поднималась на небольшие холмы, с которых северянин изредка видел замки местной немедийской знати, на фоне клочковато-серых облаков.
Все до смерти обыденно и скучно. Ну, разве что на пятом дне пути, в узкой лощине он почувствовал «запах» смерти. Один труп лежал прямо возле дороги с арбалетной стрелой в уже вытекшей глазнице. Забравшись наверх лощины, гиперборей увидел несколько, уже изрядно присыпанных снегом тел. Не поленившись, перевернул пару ближайших, раны на всех глубокие, нанесены тонким клинком, похоже работа одного человека. В снегу что-то матово блеснуло, ковырнув носком сапога снег Сомниум увидел гарду ятагана с оконечьем в виде головы льва, совсем как у того туранца, что был в «Червленом щите». Ятаган гиперборей успел рассмотреть во всех подробностях, его владелец так остервенело махал оружием и в такой близости от Сомниума, что поневоле запомнишь…
Северянин подошвой стряхнул снег с голов трупов — туранца нет… ну и ладно, Отец-Ворон ему судья. Лишь бы не попасть на того, кто их всех положил. Шесть человек это неплохо для одного человека.
По пути изредка встречались деревеньки, десяток домишек, и почти в каждой был какой-никакой постоялый двор. Остановившись один раз в подобном заведении Сомниум дал зарок никогда этого не делать, еда — дрянная, в матрасах — клопы… уж лучше в шатре из шкур где-нибудь в стороне от дороги. Всего-то и делов: разгрести снег, воткнуть колья, да натянуть на них кожаный верх…Лошадь у него привычная к морозам, переживет…
Закаленный организм и железное здоровье гиперборея позволяли ему переносить подобные неудобства без вреда для себя. Но на исходе первой седмицы путешествия, Сомниуму уже откровенно приелась строганина, составлявшая львиную долю его запасов. Сырое мясо конечно хорошо, особенно с жаркими стигийскими приправами, но и оно надоедает.
В тот же день тракт привел его в постоялый двор «Кабанье рыло». В отличие от расположившихся рядом лачуг и халуп постоялый двор мог похвастаться одним каменным этажом и сверху него деревянным. Двускатная соломенная крыша венчала этот приют путников. На пути в Бельверус гиперборею пришлось ждать, пока кузнец подкует лошадь, потерявшую подкову. И там он был свидетелем, как крестьяне накрывают крышу соломой, оказалось это целое искусство, и людей владеющих им не так много…
Зажиточные немедийцы отчего-то предпочитали строить именно так, когда денег на постройку замка слишком мало, а маленький покосившийся домик уже не солидно.
Отдав лошадь в руки мальчишки при конюшне, он, перекинув через плечо седельные сумки, оглядел вывеску. Человеку опытному она о многом скажет. Ну, вот например эта: очищена от снега, шедшего накануне утром, висит на толстой цепи, причем смазанной, ни малейшего скрипа. Вывеску украшал аккуратно нарисованный кабан. Чья наглая ухмыляющаяся морда хитро подмигивала одним глазом всем посетителям: дескать, «я в курсе ваших слабостей и ничего страшного, в том, чтоб поесть и выпить без меры, нет».
«Видали и хуже кабаки!» придя к такому выводу, гиперборей пинком открыл дверь и ввалился в трактир.
На удивление чисто, в отличие от большинства ему подобных заведений. Нормально поесть, да передохнуть, что еще нужно уставшему путнику? Примостив барахло возле ближайшего к огню чисто выскобленного стола гиперборей подошел к стойке. Никого.
— Хозяин! — заорал северянин, рассматривая помещение: здоровый камин из камней, рядом с ним стойка, между стойкой и входными дверями столы. Над камином чучело головы вепря. И обычный запах присутственного места.
— Уже иду… — раздался голос из кухни, и появилась дородная женщина сорока с небольшим лет, фунтов трехсот весу, вытирая на ходу руки не фартуком, а о чудо, чистой белой тряпкой. Впрочем, для своей комплекции она двигалась довольно проворно. — Что заказывать будешь, сынок?
Гиперборей с трудом сдержался, чтоб не двинуть ей прямо в рыло кулаком в латной перчатке. «Сынок! Да у такой свиньи как ты, сынок должен быть боровом…» заглушив эмоции, он спросил:
— Что есть у тебя пожевать?
— Сейчас баранина есть, с лепешками, репка варенная, грибы маринованные с бочки, капустка, кашка есть ячменная… подождешь немного, будут жареные рябчики.
«Капустка…» Сомниуму стоило большого труда, чтоб не плюнуть прямо на пол. «Вот от капустки ты, жирная, и выглядишь как свинья! Кашка…» Гиперборей сглотнул, чтоб проглотить появившийся в горле ком. «Волчок кашку не кушает — отец говорил, разве будет мощь и сила от капустки, да кашки?! Хуже кашки только блевотина росомахи, да и то я еще и подумаю что съесть…»
Сомниум потер щетинистый подбородок и мрачно уставившись в щелочки-глаза хозяйки произнес:
— Баранину, лепешек и грибов, да и пива темного, будут готовы рябчики — тащи и их. И учти — я ваши специи на дух не переношу, чтоб никакого укропа и прочей вонючей мерзости!
Указательный палец, закованный в сталь, брезгливо ткнул за плечо свиноподобной толстухи, в сторону черных балок, где висели пучки засушенной зелени.
— Две серебряных монеты, садись сынок, сейчас все будет.
Сомниум заскрипел зубами лишь, после того как отвернулся от добродушного лица хозяйки. «Если вместо баранины окажется собачатина, то я выбью ей зубы, если — конина, то засуну ее в котел с тошнотворной кашкой…». Он представил как рубленное тело толстухи будет выглядеть в котле и настроение его сразу улучшилось.
Через несколько минут на столе уже стоял его заказ, одна глубокая миска с грибами и луком, да тарелки с мясом и хлебом. Гиперборей осторожно взял двумя пальцами ломоть мяса и отправил его в рот.
«О Великий Ворон, умеет таки готовить толстуха». Северянин с наслаждением поглощал горячую баранину, крепкими белыми зубами рвя сочное мясо. Прерываясь лишь для того чтоб забросить в рот ложкой из оленьего рога очередную порцию грибов и лука, вымоченного в винном уксусе. Запотевший глиняный кувшин пива тоже не обманул ожидания северянина. Густой темный напиток, такой, каким и должно быть настоящее пиво, сваренное на дубовой коре, а не та бледная жижа, которую варят на юге. Потом на столе появились рябчики, с поджаренной коричневой корочкой.
Только когда кабак стал наполняться местными жителями гиперборей пришел в себя после такого лакомства и убедился, что ранний вечер уже наступил. Пожалуй, можно сегодня остаться здесь. Тащиться с полным брюхом под снегом и ветром, в ночь — уже совсем не хотелось.
Ухватив пальцами несколько колечек кислого от вымачивания в уксусе лука, Сомниум с удовольствием разжевал лакомство и запил его добрым глотком пива.
— Хозяйка! Комнаты свободные у тебя есть?
— Одна серебряная монета.
Сомниум кинул ей серебряшку.
Хозяйка «Кабаньего рыла» кивнула.
— По лестнице на второй этаж, вторая комната направо.
Лениво ковыряясь в зубах и попивая пиво Сомниум рассматривал местных жителей так и прикончил второй жбан пива.
Напротив него устроились два торговца со своим скарбом, и тремя телохранителями. «Ну, с этими дело понятное — торгаши, он везде торгаши. А вот что местные в такой глуши могут делать? Огородов почти нет, садов тоже, разве что лес рубят. Только лесорубы покрепче будут, хотя кто их знает, с их-то кашкой…»