Белесая плесень украшала изрядный кусок потолка, углы были сплошь в паутине, кровать подозрительно покосилась на один угол. Ангир не поленился и присел, ну да, верно — ножки нет, вместо нее подставлен пенек. В довершении всего по полу важно шествовал черный таракан. И как подозревал ассасин, это тут не единственное насекомое…
— У тебя тут не прокаженные случаем жили? Я просил комнату, а не свинарник!
Тяжелый подкованный сапог опустился на таракана.
— И это «Гордость Севера»? Да этим притоном может гордиться только кочевник-зуагир, никогда не видевший нормального жилья!
Кабатчик невразумительно отпирался. Оборвав его бормотание, Ангир продолжил:
— Так, толстобрюхий, или даешь нормальную комнату или у тебя пять минут вынести всё самое ценное из этой халупы, ибо я так чувствую, гореть ей сегодня. Мне еще за это еще спасибо скажут, через пару лун в такой грязи холера вспыхнет!
— Пять серебряных монет, — пробормотал хозяин «Гордости Севера»
— Ты головой не бился в последнее время?
— Пять монет и у вас будет лучшая комната в этой крепости.
— Веди, только смотри, обманешь — гореть твоей развалюхе вместе с тобой!
Кабатчик нервно дернулся, горестно вздохнул и, пройдя по лестнице два десятка шагов, отпер дверь. Повозившись в темноте, он зажег пяток свечей на загогулине, выполнявшей вероятно роль шандала, и это дало достаточно света, чтобы рассмотреть комнату. Боссонец заглянул: что ж это гораздо лучше, похоже, ублюдок-хозяин не соврал. На крюке, вбитом в сводчатый потолок висел незажженный фонарь. Возле окна стояла огромная высокая кровать с массивными спинками, по размерам смахивающими на створки от крепостных ворот. Сходство усиливали несколько круглых вмятин, как будто от тарана. Пара выцветших, но чистых гобеленов на стенах, здоровый деревянный сундук с двумя медными кольцами по бокам, окованный полосами латуни. В дальнем углу — изящный столик тонкой работы и пара стульев к нему, с высокими спинками, похоже привезены из Офира или Шема. Причем, судя по замызганному виду «Гордости Севера», везли точно не сюда.
Ангир высыпал горсть монет в ладонь владельца кабака:
— Держи свои пять монет и исчезни! Хотя погоди… через три часа разбуди!
Хозяин «Гордости Севера» вытер потные ладони о грязный фартук и исчез из виду.
Задвинув засов, боссонец улегся на широкой кровати.
Осторожное постукивание в дверь разбудило Ангира. Он лежал и смотрел в потолок. Когда еще он так сможет поваляться на нормальной кровати? Впереди только дикие и неприветливые земли: Пограничье и Киммерия. В Пограничье наемник был шесть раз — междоусобная грызня там уже давно вошла в правило. И то один, то другой внезапно разжиревший барон, вдруг осчастливливал своим появлением Гильдию Убийц, золотом оплачивая смерть злокозненных, по его мнению, соседей.
А вот с Киммерией посложнее, одного полоумного киммерийца в «Червленом щите» за глаза хватит для составления мнения об этом народе… Да и все что Ангир слышал ранее вполне вписывалось в сложившееся мнение об этом немногословном и угрюмом народе.
«Ну да ладно, будет проблема — тогда и буду решать» — рассудил Ангир и покинул комнату, спустившись в общую залу. Вечерело и люди только-только стали подходить. Высмотрев наименее освещенный угол, привычка уже впитавшаяся в кровь, боссонец махнул рукой похмельной роже хозяина «Гордости Севера». И уже через пару минут смазливая дочь хозяина кабака принесла четыре глиняные кружки с пивом, жареную рыбу, запеченную на углях, большой кусок капающей жиром ароматной оленины, свежие лепешки и глубокую миску какой-то буроватой жижи. Боссонец принюхался и макнул в миску ломоть лепешки, жижа оказалась смесью специй с уксусом, на удивление приятной на вкус. Ангир удовольствием ел нехитрую, но сытную пищу. Неожиданно в мозг постучалась мысль: «В прошлый раз все так и началось…». Помянув Эребуса, Ангир опрокинул в рот содержимое кружки, прогоняя неприятные мысли.
Постепенно вновь прибывающие люди, в основном воины, заняли почти все столы. Люди здесь были простые, без премудростей, и развлечения у них были соответствующие. В ближайшем углу уже шел спор кто кого перепьет. А вот прямо по середине трактирной залы шла игра в кости.
Ангир поднялся, занял освободившееся место и сделал бросок. Похоже Бэл сегодня на его стороне. Пять костяшек так и летали по столу. Вдруг боссонец почувствовал легкое прикосновение к кошелю на поясе. Мгновенно перехватил ладонь вора, пальцы которого все еще сжимали заточенную монету, выкрутил руку и пригвоздил ножом руку незадачливого вора к столешнице. Монета остановилась в нескольких дюймах от судорожно дергающейся, проткнутой ладони вора.
Воины-немедийцы мигом вспомнили о своих обязанностях и поволокли вопящего воришку к ближайшей колоде, спустя несколько минут раздался глухой стук и пронзительный крик после него. «Придурок, если нет ни чутья, ни наблюдательности, — такова твоя участь». Ангир с удовольствием представил как однорукий неудачник — вор катается по снегу, засовывая культю в сугробы, пытаясь унять боль. Гильдеец забрал выигрыш, встал из-за стола, и вернулся за свой стол в углу. Стражники, свершившие акт правосудия вернулись, но их место уже было занято. Боссонец махнул им рукой, два вояки без колебаний уселись напротив боссонца.
— За знакомство? Я — Квилл — представился боссонец.
— Я — Орм, он — Ларг, — отозвался немедиец с начищенной серебряной бляхой десятника, второй немедиец кивнул.
Боссонец повернулся к стойке, собираясь махнуть рукой кабатчику, и натолкнулся на взгляд его дочери, глазевшей на боссонца. Она смутилась и вспомнила об обязанностях, через минуту на столе появились новые глиняные кружки с шапками пены и тонко порезанное копченое мясо. Немедийцы благодарно кивнули и приступили к еде не чванясь.
…Когда пива было выпито довольно много, и немедийцы рассказали почти все свои незамысловатые байки о солдатской жизни в таком захолустье, Ангир перешел к интересующим вопросам:
— Про Север что слышно?
— Из свежих слухов? Ну, говорят, аквилонцы собираются вторгнуться в Киммерию, — ответствовал Ларг. — Да в общем, куда ж еще? На запад им двигаться некуда. Пиктов трогать не будут. Не захотят ворошить осиное гнездо, ведь дикари и так норовят вернуть свои земли. Зингара и Аргос тоже в безопасности — они давно и успешно прикидываются лучшими друзьями Хагена, хоть друг другу глотки готовы перегрызть. Да и напади Аквилония на них, придется ей повозиться — так просто так не сдадутся. Причем есть же особенности! Помимо армии там нужен флот, а он то у Хагена слабый, не говоря уже о том, что речной, — немедиец ухмыльнулся, будто удачно пошутил. — Офира аквилонцам точно не видать, его золота хватит собрать армию наемников за считанные дни. Немедия же, сам понимаешь, Аквилонии не по зубам! Оба немедийца не сговариваясь отсалютовали единственному украшению трактира — мятому и пыльному немедийскому штандарту, висевшему на потолочной балке и, не стукаясь кружками выпили.
— Это они с киммерийцами не сталкивались, — заметил Орм, вытирая пену с пышных усов.
С этим боссонец был полностью согласен, аквилонским военачальникам посмотреть бы на того полоумного киммерийца в кабаке, а потом уже свои планы строить. Сидят во дворцах, водят холеными пальцами по карте, а наладить самое необходимое обеспечение в горах, где из—за любого валуна может прилететь стрела, а то и нагрянуть целая толпа разъяренных горцев — ума не хватит. А без нормальной жратвы попробуй, повоюй! Огребут еще аквилонцы с Киммерией, если эти слухи конечно, правда.
— Что слышно-то в Пограничье?
— Да как обычно, режут друг друга бароны, — ответил Орм.
— Поговаривают, оборотни там завелись, — нехотя буркнул Ларг.
Ангир едва сдержался, чтобы не засмеяться. Оборотни такая же выдумка, как и подгорные карлики или вампиры, которым место только в сказках — в глаза никто никогда не видел, но зато очень многие слышали. Этим летом по Пограничью прокатилась волна жестоких убийств, но как оказалось, это была банда грабителей, ограбивших караван с контрабандным серым лотосом. Курили его до одури, а потом в своих же грезах кем только не были. Бароны и таны в кои то веки смогли договориться и в первую же седмицу всех «оборотней» выловили, половину торжественно посадили на кол, другую половину к радости всех присутствующих, затоптал Королевский бык. Бароны отмечали сие событие две недели, на исходе второй снова перегрызлись и расползлись по своим «крепостям», больше напоминающие свинарники, обнесенные стеной.