Но окончательно это Конана не спасало. Даже если силы для быстрого бега у киммерийца заканчивались, у него все равно оставалось достаточно выносливости для того, чтобы бежать медленно, но очень и очень долго. Силы иссякнут, в конце концов, и у Конана, а шаги его гораздо меньше, чем у взрослого воина. Да и потом бежал он в сторону высокой и длинной скалистой гряды, простирающейся настолько, сколько видел глаз.
Когда он ее достиг, короткий взгляд назад на маленькую фигурку человека бегущего среди деревьев редкого лесочка, показал, что Нахта просто так оставлять Конана в покое не собирался. Мальчишка пошел дальше, вдоль стены, лишь бы не останавливаться, пока не наткнулся на темный зев пещеры. Заглянув в нее, он негромко гукнул. Звук, отражаясь от каменных стен, повторялся эхом довольно долго — пещера была совсем не маленькой.
Конан не мог убегать бесконечно, да это и порядком надоело ему. Поэтому он решил затаиться в пещере и попытаться убить преследователя, используя хитрость, если уж в прямом столкновении его не ждало ничего, кроме погибели. Мальчик вошел внутрь и побрел вперед, вытянув перед собой руки — его глаза еще не привыкли к темноте, и он почти ничего видел. Чем дальше он шел, тем явственнее чувствовал какой-то мерзкий запах. Он был знаком мальчику, однако Конан никак не мог вспомнить где он сталкивался с подобной вонью. Споткнувшись обо что-то, молодой киммериец от неожиданности припал на одно колено и оперся ладонью на препятствие перед собой. «Препятствие» оказалось неожиданно теплым и мягким. Более того, оно громко заревело и зашевелилась. Конан резко отскочил назад. И вовремя — в том месте, где он только что стоял, шумно клацнули чьи-то клыки. Тут же в свете лучей падавшего в пещеру света, он разглядел оскаленную пасть, почти достававшую его живота. Конан дернулся, подпрыгнул и, ударив ногой чуть повыше ощеренных клыков, оттолкнулся от чудовища и отпрыгнул прочь. Повернулся и в три прыжка покрыл расстояние до входа в пещеру. За ним с ревом вылетел огромный медведь.
Воин Нахта подошел к пещере. Следы наглого мальчишки вели именно сюда. Мужчина взглянул в темный проем и крепко сжал потный кулак, в котором был зажат его клинок. От маленького засранца можно было ожидать чего угодно. Из темноты вполне мог и камень прилететь. Но не бояться же ему какого-то недомерка. Поэтому Нахта направился внутрь. Но не успел он сделать и шага, как неожиданно для себя обнаружил, что ему навстречу бежит мальчишка Канах. В руке того блестел кинжал, а сам он ревел не своим голосом.
— Что, взбесился, щенок мелкий?! — мужчина остановился и, перехватив поудобнее меч, приготовился к удару. — Ну, давай, нападай, я жду твоей крови!
Однако в самый последний момент, когда до него оставалось совсем чуть-чуть, мальчик прыгнул в сторону, и пораженный воин увидел, как на него летит большущий бурый зверь. Столкнувшиеся тела на пару ярдов отлетели от пещеры.
Отбежав на небольшое расстояние, Конан остановился и с нескрываемым удовольствием стал наблюдать за схваткой своего врага с диким зверем. Медведь исполосовал своими лапищами тело человека. Лохмотья одежды смешались с кусками кожи и мяса. Клыки зверя разодрали горло Нахта и теперь откуда тонкими струйками брызгала кровь. Но и сам медведь не остался невредимым. Меч воина два раза глубоко поразил его левый бок, и теперь оттуда вываливались внутренности. А сейчас слабеющий человек изо всех сил пытался вдавить клинок в глазницу зверя. Спустя каких-то четверть часа на холодном снегу, залитом остывающей кровью осталось лежать два мертвых тела. Медведя и человека. А Конан же, оставив их позади, переводя дыхание, отправился искать котомку, которую потерял.
Случившееся многому его научило, поэтому, когда он, наконец отправился в дальнейший путь, то стал вести себя гораздо осмотрительнее и внимательнее.
Конан потерял прорву времени и, как не торопился, сумел выйти на следы отряда Айлеха только ближе к вечеру. Для того чтобы наверстать упущенное, ему пришлось только часть ночи посвятить своему сну. Все остальное время он шел. Так прошел еще один день. Никаких серьезных проблем не встретив, Конан вполне сносно переночевал, выкопав в сугробе снежную нору. На следующее утро, подкрепившись полосками вяленого мяса, он отправился в дальнейший путь. По его приблизительным расчетам, расстояние между ним и киммерийским отрядом теперь составляло не больше двух миль.
День выдался очень морозный, дул холодный северный ветер, а на высоком голубом небе сияло яркое солнце, которое почти не грело. Прибирало почти до самых костей, несмотря на то, что Конан был одет очень тепло. Стараясь согреться, он увеличил скорость, держа ладони, которые и так были в рукавицах, под мышками. Спустя примерно половину часа, когда мальчик был у самого выхода из леса, за которым располагалась заснеженная равнина окружавшая подступы к горам, он сквозь свист ветра услышал крики, шум драки и звуки ударов. Он побежал вперед и у самого последнего дерева упал в снег, чтобы незаметно понаблюдать за тем, что происходило впереди.
Примерно в ста ярдах от него, у границы ложбины клубился темно-серый полупрозрачный туман. То и дело его глубины озаряли вспышки, которые напомнили Конану молнии, вырывающиеся из грозовых туч во время летнего ненастья. Перед туманом храбро стояла группа киммерийских воинов и вела схватку с толпой каких-то тварей, которые, то выпрыгивали из тумана, то бросались туда обратно. Воины смело отражали атаку порождений тьмы — сверкали клинки, брат защищал брата, и перед ними уже лежала небольшая горка сраженных чудовищ. Мальчик, было, хотел выбежать на помощь, но потом увидел, что несмотря число нападающих тварей, киммерийцы справляются сами. Несколько воинов было ранено, но видимо не очень серьезно — они продолжались стоять и биться. Поэтому Конан только подполз поближе, для того чтобы разглядеть чудовищ.
Те напомнили ему помесь лягушек с собаками. Склизкое, усыпанное бородавками зелено-бурое тело стояло на четырех коротких ногах, оканчивающихся острыми когтями. Огромная, по сравнению с размером самого существа, круглая пасть была утыкана длинными желтыми клыками, с которых капала белесая жидкость. Над нею были вылупленные, злобные, абсолютно черные глаза, а нос видимо отсутствовал совсем. Из ран хлестал бурый ихор.
Тем временем схватка, казалось, стала близиться к концу. Последнее чудовище, прыгнувшее на отряд, поразили сразу два киммерийских меча. Оно упало и в конвульсиях забилось на снегу. Туман стал светлеть, стали пропадать вспышки света внутри его — теперь он стал похож на дым, как в жилищах, что топятся по-черному. Усталые воины стали хлопать друг друга по плечам, поздравляя с победой, один за другим поднимать снаряжение, брошенное на землю….
И вдруг из снега, то тут, то там, стали вылезать руки, где-то с истлевшей плотью, где-то просто с висящими костлявыми пальцами. А вслед за ними начали появляться целые тела. С земли поднимались мертвецы. Конан с ужасом смотря на их частично сохранившиеся лица и одежду, понял, что эти ходячие тела принадлежат людям из народа, который ему неизвестен. Стылая земля, которая оттаивала даже летом на глубину только двух футов, сохранила даже плоть на костях. Мертвые поднимались медленно, а киммерийцы зря времени не теряли. Без лишних слов, с обнаженными мечами они накинулись на тех, кто когда-то были людьми, и принялись вколачивать их обратно в землю. Отлетали кости, полуразложившиеся конечности, куски серой плоти, чтобы упасть и уже больше никогда не пошевелиться.