– А теперь прошу всех к столу. Стоит поднять бокалы за молодых! – Мама смилостивилась, заметив усталость на лице невестки. Если бы пришлось и дальше обниматься с гостями, скорее всего, я бы открыл портал и сбежал с Таей.
За нашим столом весело и уютно. Я лично выбирал, кто будет за ним сидеть. Даже Мияр с Линой не ругаются – прогресс. Есть и пить не хотелось, мысли плыли в другом направлении. Когда желаешь поторопить время, оно специально ползет. Ладонь жены я до сих пор не отпустил – так и сидели, держась за руки. Какое счастье – касаться ее и не оглядываться ни на кого и ни на что. Моя, теперь она только моя.
В это время года темнеет рано, сумерки уже опускались над Мэрном. Первые кристаллы зажглись на деревьях, окрашивая вечер в голубовато-серебристые тона. Как я и думал, Тае очень понравилось, как украсили имение для нашей свадьбы. Мы сидели в центре зимнего пейзажа, не мерзли, а получали удовольствие от праздника.
Я не любитель танцев, но сегодня, когда объявили первый вальс молодых, с радостью вышел на помост. Не оглядываясь ни на кого, я мог держать в объятиях любимую, прижимаясь к ней. Платье Таялы сверкало, но и от моего тела летели искры. Как сейчас оторваться от нее, не выдав своего состояния гостям? Вдыхая запах жены, прикасаясь к обнаженной коже на спине, я сходил с ума от желания. Благо, к нам стали присоединяться пары – появилась возможность затеряться среди них.
– Таяла, если это мероприятие не закончится в течение часа, я тебя украду, – шепнул ей на ушко.
– Обещаю, всячески тебе в этом помогать, – смеясь, произнесла девушка, прижимаясь щекой к моей груди, где сердце регулярно пропускало удары.
– Моя Красавица, – эти слова, как дорогое вино, оставляли послевкусие на губах, – не могу на тебя насмотреться, ты околдовала меня.
– А ты меня, – на выдохе тихо произнесла она, от этих слов разлился жар в груди. Сейчас, как никогда, хотелось сказать ей о своей любви. Но музыканты закончили играть, и волшебство момента исчезло. Другие пары толкали нас, спускаясь с помоста.
Таяла с Саяной отправились в дамскую комнату, а мы с Айроном отошли в сторону поговорить. Гости танцевали, некоторые из них прогуливались по зимнему саду. Были и те, кто пытался найти укромный уголок. Осуждать их за это не стоит – сам бы с удовольствием так поступил.
– Эдвард, ты же знаешь, что у нас с Саяной летом свадьба. Я хочу пригласить Лукрецию ее организовать. Как думаешь, она нам не откажет?
– Айрон, если ты попросишь, она не сможет вам отказать. Но не забывай, что родители уже много лет живут вдали от столицы, и возвращаться не намерены. – Вроде и смирился с этим, но нотки грусти в голосе проскакивают. Ведь через несколько дней они намерены опять уехать.
– Отец обещал поговорить с Дигаром, убедить его и Лукрецию остаться в столице. Своим затворничеством они заставляют нас чувствовать свою вину. Но ведь в преступлениях Бахуса, кроме него, никто не виноват.
– Айрон, это сейчас люди стали забывать об этом, потому что появилась новая жрица света. А вспомни, как отнеслись к моей семье многие их друзья, когда узнали о смерти Марии.
– Они были неправы, и мой отец это не раз подчеркивал. – Айрон хотел, чтобы я помог уговорить родителей, но до сих пор во мне живет страх, что кто-то может причинить им зло.
– Но переубедить людей невозможно. Они не могли отомстить Бахусу и решили испортить жизнь его сестре и ее семье. Поэтому родителям пришлось бежать.
– Эдвард, если бы отец не доверял вам, никогда не стал назначать тебя хранителем Саяны. Этим он подчеркнул, что ваша семья под его защитой. А те фанатики, что разжигали бунт, если ты помнишь, казнены.
Я пристально смотрел в его глаза и сейчас видел в них доверие. Но так было не всегда.
– Айрон, даже ты сомневался, – решил высказать то, что тревожило меня последний год.
– Ты не прав. Подожди, – не дал он себя перебить. – Я знаю, о чем ты говоришь – о дне выпускного бала. Меня тогда накрыли чувства, так что я мало что понимал. Злился на всех, что Саяна подверглась опасности, но тебя в предательстве я не подозревал, поверь. А ты решил доказать, что с дядей у тебя ничего общего нет и отправился во Мрак. Хочешь, верь, хочешь, нет, но я не так сильно боялся за нее, зная, что ты рядом.
Словно огромный груз сняли с души. Слова наследника много значили для меня.
– Даже если мы и не виноваты, многие смотрели на меня с осуждением. До сих пор Д.оборотням сложно принять, что смерть Марии осталась неотмщенной.
– Ты знаешь, почему Лукреция так счастлива? Она призналась матери, что из-за преступления Бахуса опасалась, что ты никогда не создашь семьи. – Мама не раз об этом упоминала, для меня новостью ее переживания не являлись. Я стоял и слушал, что еще скажет Айрон. – Я рад за тебя, брат, очень рад, что ее опасения оказались напрасными. Ты и еще один наш общий товарищ заслуживаете любви.