От этого злого голоса у меня озноб прошел по коже.
Тим тоже растерялся, но все же вежливо склонил голову и произнес слова приветствия, которые остались без ответа.
– Мне и правда пора. Приятно было увидеться, пока, – скороговоркой выпалила я оборачиваясь. Моему возмущению нет предела, и даже бешеный взгляд Эдварда не производит на меня впечатления. Он посмел меня отчитывать перед Тимом, словно я идиотка какая-то. А хуже, что рядом с ним стоит во всей красе профессор Вирго! Это задевает меня в сто раз сильнее – так унизить меня перед ней! Она в черном обтягивающем платье, как всегда с открытой грудью… Вот она, смотрит на меня, как на букашку, а на ее губах счастливая улыбка.
Мне хочется убежать.
Испепелив взглядом профессоров, быстрым шагом направляюсь к подругам, сжимая от злости кулаки в перекрещенных на груди руках, чувствую, как ногти впиваются в ладони. Подняв глаза, впереди вижу быстро уходящего Касана. Да что за напасть – он видел меня с Тимом! Теперь ведет себя, как обманутый муж. Да и сцену с Эдвардом не пропустил. Все, хватит с меня мужиков, от них одни неприятности. Эдвард пусть валит к Латэе, может она его замучает до смерти, и я его больше не увижу. Касан тоже хорош: говорил, будем друзьями, а сейчас что с ним происходит? С Тимом стоит объясниться, что кроме дружбы… Да какой дружбы, кроме приятельских отношений ничего быть не может! Мне надо учиться, нет у меня времени на все эти страсти, без них проблем хватает! Все, больше никаких чувств!
Лошадь, как по закону подлости, досталась мне одноглазая. Благо, что смирная. На слепошарой, да еще резвой, быстро бы пересчитала все столбы ограждения.
Не пойму, то ли я наездник никакой, то ли моя лошадка потеть не хотела: она щипала травку, не обращая внимания на мои постукивания пятками. И уговаривала, и «но» кричала, да что я только ни делала! Но мы стояли на месте, пока другие по несколько кругов успели проскакать вокруг загона. Сира и ее подруги веселились от души, Диана кидала в нашу сторону сочувствующие взгляды. Не знаю, кому она сочувствовала больше.
Мадам Аран наконец обратила на нас внимание. Надежда на то, что сейчас она подскажет, что я делаю неправильно, умерла после ее слов:
– Ничего, ничего. Ромашке нужен отдых, пусть пройдется.
«Пройдется? – мысленно возмущаюсь я. – Она просто стоит и ест, накормили бы бедную лошадь перед тренировкой!»
– На следующем занятии наверстаешь, – Мадам похлопала то ли меня по ноге, то ли лошадь по ребрам.
Ну а я что? Смешить никого не собираюсь. Приняв величественную позу, остаюсь сидеть в седле. Окинув всех надменным взглядом – они же не знают, о чем я шепталась с мадам Аран, – довольно улыбаюсь. Скачите, вассалы, а ваша королева на вас полюбуется. Подействовало: смешки прекратились, и в мою сторону летят только завистливые и злые взгляды. Лучше так.
Сира, гадина, стукнула Ромашку плеткой, которую схватила с забора. Мадам в этот момент отвернулась и случившегося не увидела. Удар прошелся по касательной, и лошадь не практически дернулась – только подняла морду кверху. А вот когда плетка упала ей под ноги, она испугалась.
Позже я не могла понять: или это запоздалая реакция на удар, или моя слепошарая Ромашка подумала, что возле ног змея. Заржав и встав на дыбы – до сих пор остается загадкой, как я удержалась на ней, – помчалась она, словно угорелая. Ромашка вспомнила молодость и забыла о том, что она почти слепая – резво несла меня в сторону забора.
Все студенты разбегаются кто куда. Мадам что-то кричит, но пойми что, когда я сама ору, как сумасшедшая. Каждый миг может стать последним в моей жизни. Остается только ждать, когда я свалюсь и сломаю себе шею. Зажмуриваю глаза прямо перед забором – а эта кляча его перепрыгивает.
В ужасе открываю глаза, подлетаю и лечу вперед. В последний момент вцепившись в гриву мертвой хваткой, умудряюсь остаться на лошади. Моя попа получила сильнейшее сотрясение, мне даже сидеть больно. Как я буду ходить? Но эта Ромашка скачет, не сбавляя скорости, превращая мой зад в отбивную. Рядом слышится какой-то топот, от которого шарахается моя лошадь и я, естественно, следом за ней. Обхватив Ромашку за шею, бедрами сильно сжала ее бока.
– Спасите!!! – Все болит, но жить-то хочется.
Меня за шкирку кто-то вырывает из седла. Ступни вылетают из стремян, в руках остается клок шерсти из гривы, а ноги от напряжения так и застыли в воздухе, словно я на невидимой лошади продолжаю скакать. Затем жестко посадил перед собой на боевого коня, стукнув многострадальную попу о жесткое седло.