Осень закончилась, и с моста теперь открывался вид на бесконечное белое поле, не нарушаемое ни одним следом. Большинство зверей спали, а те, что не спали, старались лишний раз не показываться на морозе. Короткие дни и долгие ночи в башне проходили по почти установившемуся распорядку. Эльнармо и Заря, помимо совершенствования в языке, занялись фехтованием. Знахарку, у которой по началу не получалось ничего, к середине зимы так увлекло со скуки это занятие, что к весне она вполне сносно сопротивлялась попыткам эльфа достать ее в спаррингах.
В первые дни весны, когда снег еще не сошел, но днем с деревьев уже сыпалась первая капель, Эльнармо вновь заговорил с Зарей о том, что им скоро придется оставить это гостеприимное место. Дни проходили за днями, эльф частенько пропадал в нижней части леса, где в укромной пещере под водопадом хранилась старинная лодка, которая требовала капитальной починки. Заря занималась сбором припасов, которые понадобятся им в долгом путешествии. Ночи они давно проводили вместе, становясь ближе и ближе друг к другу, хотя ни он, ни она пока не понимали, что их свела действительно судьба.
Весна уже почти полностью вытеснила остатки снега, который оставался разве что в затененных пещерах, да на северных склонах оврагов. В один из дней, возле деревьев на краю водопада появился большой медведь с красноватой шкурой, за длинную шерсть которого доверчиво держался вытянувшийся и как-то повзрослевший меньше чем за год Лис. Усевшись под кроной дерева-великана, он движением лапы отправил мальчишку внутрь, а сам стал ждать. Ожидание продлилось недолго, Эльнармо вышел к нему почти сразу.
- Спасибо, - эльф чуть наклонил голову в легком поклоне.
- Я научил его многому, Волк. Многому, но не всему, но не буду держать его. Я знаю, что ты собираешься уходить отсюда, - медведь потерся загривком о толстый ствол и уселся поудобнее.
- Да. Завтра мы уйдем вниз по реке, - Эльнармо сел на молодую траву, скрестив ноги и посмотрел на реку.
- Не жалеешь?
- Нет. Я никогда не жалею ни о чем. Это мой выбор и моя судьба. Если она подарила мне их, значит так и надо, - он пожал плечами и улыбнулся, - Сожалеть мне не о чем. А ты? Не хочешь уйти?
- Уйти? - медведь, казалось, не был удивлен этим вопросом, будто он слышал его регулярно, - Пока нет. У меня еще есть здесь дела.
- Если..
- Я знаю что нужно делать, - медведь отмахнулся от несказанных слов и тоже посмотрел на воду. Помолчав, он шевельнулся и протянул к эльфу лапу, на которой что-то блеснуло, - Возьми это, - тонкий серебристый браслет, явно эльфийской работы, будто сплетенный из травинок, покрытых камнями, будто росой, - Не думаю, что ты захочешь показываться людям.
- Спасибо, Медведь, - Эльнармо принял подарок и, повертев в пальцах, надел его, прикрыв рукавом куртки.
Заря перебирала перешитые на сына вещи, болтая об их путешествии и о том как же боязно несмотря на все вылезать из их Леса в новый мир.
Лис согласно кивал, грызя орехи из кладовой и наконец спросил:
- Мам, а ты не жалеешь что надо уезжать?
- Нет, - покачала головой женщина, качнув двумя косами заплетенными на эльфийский манер, как научил ее Эльнармо. - Слишком много всего произошло тут. Плохого и... самое главное, что тут не произошло. Счастья не было, Лисенок. Вырастешь, поймешь. Хочу чтобы у тебя был выбор помимо Леса и берлоги Хозяина.
- Ладно. Тебе помочь? Я хочу пройтись попрощаться с Лесом.
- Завтра. Уже темно и надо выспаться перед путешествием. Возьми этот тюк, поставь под дверь. Утром встанешь, и пока мы с Эльнармо будем собираться, успеешь отнести к лодке и пройтись напоследок. И не переживай. Ты вернешься, если захочешь.
- Это будет уже не тот Лес, что я оставлю, - не по годам мудро ответил Лис и спрыгнул на пол. - Ладно, мам. Медведь уже со мной попрощался, так что я завтра быстро.
...........
- Отче, еще глотнешь?
- Давай, - не глядя протянул руку Марий, принимая бутыль у Сазана. Зима выстудила ему не только стены Храма, куда стекалось все меньше и меньше народа, но и саму душу. Как он очнулся, узнав о похоронах и о пропавшем Лисе, так все меньше с каждым днем его задевала обыденная жизнь сельской общины. Презираемый и ненавидимый раньше Сазан был теперь единственным, кто продолжал горевать вместе с ним, постепенно спаивая жреца до своего состояния.
- А еще охотники говорят, видели в лесу нового лешего. Старый видать ребенка себе сманил, да откормил мхом, да поганками, - рассказывал последние сплетни Сазан. - Мелкий сказали еще, на человека похож. Издали правда смотрели и мельком.