Аллочка вошла в номер, миновала узкий пятачок прихожей и боязливо перешагнула порог просторной гостиной. Фарфоровые тарелки на подносе, который она сжимала дрожащими руками, тихонько звякнули. Сахарница заскользила куда-то вбок, и девушка едва успела ее подхватить.
Гостиная была пуста. Вздохнув с облегчением, горничная поставила поднос на низкий журнальный столик. Посуда снова задребезжала.
Дверь, ведущая в спальню, приоткрылась. В проеме показались голый череп и неприятно выступающие крупные зубы одного из жильцов. При виде девушки уродливое лицо мгновенно преобразилось. Его улыбка была так же отвратительна, как и все остальное. Аллочка отвела глаза и попятилась к двери, стараясь не делать резких движений и не показывать, что перепугана.
Лысый, похожий на кролика мужчина тем временем вошел в гостиную, подошел к оставленному на столике подносу и, не сводя с девушки глаз, шумно втянул носом воздух.
– Ты принесла нам кое-что вкусненькое, а, красивая? – двусмысленно ухмыляясь, спросил он и подмигнул. Аллочка попыталась улыбнуться и часто заморгала густо накрашенными ресницами, стараясь удержать выступившие от страха слезы. В эту секунду она заметила второго жильца, который бесшумно появился на пороге спальни. Аллочка открыла рот, увидев в его костистых руках пистолет. Мужчина перехватил ее взгляд, выругался вполголоса, быстро сунул пистолет в карман и рявкнул:
– Чего уставилась? Брысь отсюда!
Горничная охнула и бегом бросилась к выходу.
– Стой! – Грубый окрик настиг ее у самой двери. Она замерла, затаив дыхание. – Вякнешь кому-нибудь – найду и закопаю. Живьем. Поняла?
Аллочка судорожно сглотнула и быстро закивала.
– Тогда пошла вон, шалава.
Повторять не требовалось. В мгновение ока горничная была уже по ту сторону двери. Ничего не видя перед собой, она понеслась по коридору, едва не сбив с ног высокого мужчину в клетчатой рубашке. Торопливо извинившись, она побежала к лестнице. Мужчина удивленно посмотрел ей вслед и пошел дальше, внимательно вглядываясь в номера комнат.
Лифтер старательно отводил глаза, чтобы не смотреть на стоящую перед ним парочку. Таких он перевидел немало и по опыту знал, что лишние взгляды их только нервируют. Про себя он называл их «голубками»: любовники, само собой несвободные, использующие для свиданий любую возможность.
Бороться с любопытством было непросто. Он бросил на них один-единственный взгляд. Так и есть. Молоденький мальчик, должно быть, последняя страсть стареющей уже кокетки, пытается изобразить пылкого влюбленного, но это получается у него плоховато. Впрочем, его дама, озабоченная собственными переживаниями, вряд ли способна в данный момент разглядеть фальшь на его смазливой рожице.
Дамочка явно при деньгах. Серый шелковый костюм ладно сидит на ее хрупкой, еще красивой фигуре. Длинные пальцы унизаны кольцами, ногти покрыты ярким пунцовым лаком, тон в тон с помадой. Однако во всей этой продуманной элегантности есть что-то немного вымученное.
Женщина сильно нервничала. Ее пальчики беспокойно теребили ремешок сумочки. Ее кавалер старался выглядеть независимо, но его кадык ходил ходуном.
Лифт остановился на четвертом. Парень, придерживая женщину под локоток, вывел ее из кабины. Лифтер не стал смотреть, в какую сторону они направились. Он и так знал, что это будет четыреста пятнадцатый. Его «голубкам» сдавали чаще всего, иногда на ночь, а порой – на пару часов.
Загорелась кнопка вызова со второго этажа. Двери захлопнулись, лифт двинулся вниз, готовый принять очередного клиента.
Красный… Зеленый… Красный…
Молодой человек сидел на стуле спиной к окну и машинально следил за тем, как стена напротив него меняла цвет. Бездумный взгляд прозрачных глаз скользил по ней взад и вперед. Его мысли витали где-то далеко.
На вид ему было чуть за двадцать. На самом деле – много больше. Маленького роста, сухой, как осенний камыш, с такими же серо-желтыми волосами, он легко мог сойти за юношу. Его выдавали только глаза, но их скрывали круглые очки в тонкой «золотой» оправе. Цыплячью грудь облегал толстый свитер грязно-коричневого цвета, связанный еще в те времена, когда шерстяная пряжа была страшным дефицитом.
Его можно было принять за студента, если забыть о том, что студенту не по карману номер в «Паруснике», даже если это крошечная каморка под самой крышей с окнами, выходящими на неоновую рекламную вывеску соседнего магазина.