Евгения задумчиво посмотрела на служанку, затем поспешила в дом. Она прошла через посудомойню, потом через кухню, а оттуда к двери в коридор. Бриджит следовала за ней по пятам.
— У вашей тетушки сегодня вечером была посетительница, — рассказывала она.
-Кто?
— Какая-то леди Бискит или что-то вроде этого, — ответила Бриджит, пожав плечами. — Но она была недолго.
Поскольку Бриджит больше ничего не рассказала, Евгения открыла дверь и поднялась по ступеням в холл. Там она сняла плащ и шляпу. И как раз вовремя. Прозвучал гонг к ужину, и тетушка Клорис открыла дверь своей гостиной.
— А! Эугиния. Ты спала? В доме весь день было так тихо!
Евгения не смела взглянуть в прищуренные глаза тетки.
— Да, тетя. Я спала.
Старуха кивнула.
— Ты пропустила визит одной моей старинной приятельницы. Ну да не беда. Идем ужинать. Нет нужды говорить, что твоя мать не составит нам компанию.
Тетушка Клорис была необычно словоохотлива за ужином. Евгения слушала ее краем уха, равнодушно ковыряясь в тарелке. Все ее мысли были о столь неудачной встрече с маркизом.
С его стороны было очень по-рыцарски прийти ей на помощь, размышляла Евгения, но что он теперь подумает о ней, гуляющей вот так, в одиночестве, по парку? Она покраснела, представив, какое мнение у него может сложиться.
Она не думала о том, что маркиз хорошо относился к ее отцу — скорее как к другу, чем как к наемному работнику. Она не вспоминала о том, что маркиз был добр к ней, когда она еще ребенком пришла на его рождественский бал.
Что касалось ее, то чем решительнее она будет противостоять планам матери, тем лучше. Неблагоприятное впечатление, которое она произвела на маркиза названом ужине, теперь, после происшествия в парке, должно быть, только ухудшилось. Отныне что бы ни говорила и ни делала мать, ничего не сможет исправить ситуацию.
Маркиза наверняка можно вычеркнуть из списка ее вероятных поклонников.
Позже оказалось, что Евгения сильно ошиблась в этом вопросе.
Визит приятельницы, леди Бескомб, навел тетю Клорис на размышления. Недавно леди Бескомб заказала свой портрет — «для потомков». Художник, некто Грэгор Бродоски, вероятно, довольно известный у себя в России, еще не утвердился в Англии. Этот факт не очень волновал тетю Клорис. Напротив, это обстоятельство свидетельствовало о том, что он пока не мог запрашивать слишком много за свои услуги.
Потомки никогда особенно не интересовали тетю Клорис. Она всегда подозревала, что с ними связаны определенные материальные затраты. Однако возможность оставить наследникам нечто не очень ценное весьма заинтересовала тетю Клорис. К тому же она решила, что с портрета, обрамленного красивым багетом и висящего в хорошо подобранном месте, она сможет присматривать за ведением дома и после своей кончины. Этот последний довод решил все дело. Она взяла перо и написала мистеру Грэгору Бродоски по адресу: Клуб «Москва», Кенсингтон. Евгения и ее мать были потрясены, когда тетушка Клорис объявила им о своем решении. Миссис Давдейл в душе полагала, что деньги можно было бы с большим толком потратить на новый гардероб Евгении. Она упомянула, что слышала об этом художнике, Бродоски, от леди Грэнтон. Та описывала его как загадочного и дьявольски красивого мужчину, который разбил множество женских сердец. Тетя Клорис отвечала, что ее такие вещи не интересуют.
— Я не буду на него смотреть, — заметила она высокомерно. — Это он будет смотреть на меня.
Мысль о том, что на нее будут смотреть, настолько впечатлила тетушку, что уже на следующее утро она послала Евгению в торговые ряды на Бонд-стрит купить румяна и помаду.
Евгения с готовностью выполнила задание. Ей нравилось бродить по торговым рядам и разглядывать товары в витринах. Бриджит, сопровождавшая ее, поправила корзинку на руке и проговорила:
— Когда-нибудь, мисс, все это будет и у вас.
— Только не у меня, — рассмеялась Евгения. — Я выйду замуж за нищего поэта.
Возвращаясь домой, они остановились напротив дома тетушки Клорис, чтобы полюбоваться проехавшей мимо каретой. Экипаж доехал до конца Крейвен-Хилл и остановился, будто возница не знал, куда ехать дальше. Евгения и Бриджит пересекли улицу и зашли в дом. Евгения едва успела снять перчатки, когда звякнул дверной колокольчик.
— Бриджит, открой дверь, пожалуйста.
На пороге стоял очень важный лакей в алых бриджах. За его спиной виднелась та самая карета, которую они только что видели на дороге.
— Посылка для миссис и мисс Давдейл, — с поклоном сообщил лакей.
Из кареты вышли два пажа. Один из них сгибался под тяжестью большой корзины с этикеткой магазина Фортнама и Мейсона на боку. Другой нес коробку, завернутую в серебристую бумагу и перевязанную розовой лентой.