Джесси наблюдала за Кридом, недоумевая, что произошло. С тех пор, как она пофлиртовала с ним у реки, он будто старался не замечать ее. Сначала она подумала, что Крид разозлился, но он выглядел не злым, а просто погруженным в себя. Лицо его казалось высеченным из камня — тяжелым и невыразительным. Разговаривал он только по необходимости, Настаивал на непрерывном движении, а когда вечером они расседлывали лошадей и ужинали, тотчас ложился спать притворяясь, что мгновенно засыпает, хотя она знала, что он не спит и способен в любой момент сорваться, как и она.
Взаимное притяжение между ними достигло наивысшего напряжения, готовое, словно молния, испепелить все на своем пути. Стоило ему только взглянуть на нее, как у нее внутри все начинало трепетать. Цвета становились ярче, звуки яснее. Стоило ему только приблизиться к ней, как ее тело тотчас же начинало томиться страстным желанием, хотя ему приходилось ежеминутно совершать над собой героические усилия, чтобы хоть как-нибудь, не дай Бог, не дотронуться до нее.
Он целовал ее, и им обоим это нравилось. Но ей хотелось большего. Больше поцелуев, больше всего остального.
Он сказал ей, что в Рок-спрингз они прибудут на следующий день, после чего пересядут на поезд до Сан-Франциско. Но Джесси почти утратила всякий интерес к поискам Розы. Деньги тоже больше не интересовали ее. Все казалось ей бессмысленным, за исключением Крида и той стены, которую он воздвиг между ними. Она не спускала глаз с его профиля, мысленно касаясь пальцами его волос, твердых линий лица, задерживаясь на чувственных губах.
«Сегодня, — подумала она, — сегодня вечером я выясню, в чем дело. Чего бы это мне не стоило, но я докопаюсь до истины».
Она на что-то решилась, это «что-то» витало в воздухе так же, как запах приближающегося дождя, готового пролиться на исходе ночи.
Весь день Крид ощущал взгляды, которые она украдкой бросала на него. Даже сейчас, когда она принялась готовить для себя постель возле костра, он чувствовал, что она подглядывает за ним. Она нервничала, словно новобрачная.
Он рассердился на себя: «Черт возьми, что заставило меня так подумать?» Пошатываясь, он направился к мелководному пруду, неподалеку от которого они расположились на ночлег.
— Крид?
Ее голос остановил его.
— Что? — не взглянув на нее, помедлил он.
— Ты надолго?
— Не знаю.
Он подождал немного в надежде, что она задаст еще какой-нибудь вопрос, и затем скрылся в темноте. Внутри все горело. Кровь кипела. Он чувствовал нестерпимую боль от неутоленного желания.
Крид упал в прохладную воду и окунулся с головой. Джесси. Она словно песня, слова которой не давали ему покоя. Ее нежность, готовность принять его любого, несмотря на его прошлое и на то, кто он на самом деле, притягивали, словно магнит. Внезапно ему захотелось стать тем мужчиной, которого она желала, мужчиной, в котором бы она нуждалась.
Первый раз в жизни он пожалел, что вел такую жизнь. Тени людей, за которыми он охотился, вырастали перед ним и преследовали его неотрывно, их скелеты обвиняли и грозили ему. Его руки в крови, душа запятнана, и ему некуда деться от этого точно так же, как и не уйти от прошлого, от того, что он беглый преступник.
Жизнь казалась такой простой до тех пор, пока он не встретил Джесси Макклауд, хотя Крид и знал, что не откажется ни от одной минуты, проведенной с ней. Усевшись на краю пруда, Крид смахнул воду с лица и волос, после чего встал и, крадучись, словно дикая кошка, пошел в темноту. Он бродил почти час, чтобы дать Джесси возможность уснуть, а затем осторожно вернулся к их стоянке.
Первое, что ему бросилось в глаза, это то, что Джесси постелила всего одну постель, на которой теперь виднелась ее голова с пышными огненными волосами, разметавшимися поверх бледно-коричневого одеяла.
Приглушенное ругательство сорвалось в его губ, он взглянул на нее, и у него перехватило дыхание когда она медленно приподнялась, а покрывало упало, обнажив ее тело до талии.
Казалось, свет от костра ласкал ее, отражаясь в волосах, трепеща на обнаженных плечах и груди. Молча она протянула к нему руки, извечным жестом приглашая разделить с ней ложе.
Крид чувствовал, как наливаются свинцом ноги. Еле слышно прошептав ее имя, он рухнул на колени и схватил ее в объятия. Он почувствовал тепло и аромат, источаемый ее кожей. Она приглашала. Искушала. Она обвила руки вокруг его талии; он услышал на ее устах свое имя. Потом она поцеловала его и, крепко прижавшись, увлекла за собой на постель.
Где-то в глубине сознания он понимал, что не прав, что надо бы воспротивиться, но от страстных поцелуев кровь загоралась и густела, превращаясь в лаву, сметавшую все на своем пути, оставляя только вкус ее губ и жажду прикосновения.
Он накрыл ее своим телом и, скользя руками по шелковистой коже, стал целовать ее горящим и истомленным страстью ртом. Для него, осужденного на страдания, Джесси воплощала единственную надежду и спасение.
Объятия становились все крепче по мере того, как он продолжал целовать ее. Возглас боли и наслаждения вырвался из его груди, когда ее язык прикоснулся к его, приглашая к игре.
Ее руки, нервные и возбужденные, обнимали его спину, плечи, грудь. Она тихо постанывала, слыша неровное дыхание Крида в ответ на ее руки, плавно скользившие по теплой коже его груди.
Он хотел ее. И каждый поцелуй говорил ей об этом. Она ощущала это по заставлявшему его дрожать напряжению, по тому, как он с внезапным жаром прижимался к ее животу. Она улавливала это в его голосе, шепчущем ее имя. В голосе слышалось томление, неутоленное желание.
И она трепетала, ожидая чего-то такого, чего сам не совсем понимала. Она имела кое-какое представление об этом, но никто и никогда не говорил ей, каким необузданным смятением чувств сопровождается акт любви. Она вдруг почувствовала себя испуганной, возбужденной, нетерпеливой. И в глубине своего существа ощутила потребность развеять все сомнения Крида и дать ему настоящую любовь, которой, как она знала, он не испытывал никогда.
Она потянула за рубашку, и он сбросил ее. Прикосновение его обнаженного тела опьянило ее, и она еще теснее прижалась к нему. Его кожа цветом напоминала темную бронзу, в то время как ее — мерцающую слоновую кость. Он отличался силой и напористостью она — податливостью и мягкостью.
Джесси заглянула в глубину его затуманенных глаз и увидела в них отражение своей жажды, собственного сильного желания. Но еще она увидела сомнения. Его сомнения.
В надежде стереть их раз и навсегда, она прошептала слова любви, надеясь, что они заставят его признаться в тех же чувствах. Но она никак не ожидала, что вместо этого он отпрянет, как будто его ударили.
Крид внимательно смотрел на Джесси сверху вниз. Ее губы распухли от поцелуев, а глаза светились огнем желания. В этот момент он понял, что не сможет этого сделать; не сможет лишить ее невинности. Ведь ей только недавно исполнилось восемнадцать, перед ней открывалась вся жизнь. Она заслуживала большего, чем мог ей дать изнуренный жизнью полукровка, наемный убийца.
— Нет, Джесси, — резко сказал он.
—Что «нет»?
Она потянулась к .нему, но он схватил ее руки и безжалостно сжал.
— Я не хочу, чтобы ты растрачивала свою любовь такого человека, как я, — сказал он. Высвободившись, она встала и набросила одеяло.
—Крид! Черт возьми, Крид Мэддиган, ты не поспеешь поворачиваться ко мне спиной!
— Иди спать!
— Нет.
Од старался не смотреть на нее, понимая, что ему хотелось бы забыть о своих добрых намерениях и нырнуть к ней обратно под одеяло.
— Черт возьми, Джесси, делай то, что я тебе сказал!
— Ты мне не отец. — Глаза ее сузились от гнева. — И не муж, чтобы приказывать! Ты не имеешь права указывать мне, что делать.
Он начал поворачиваться, затем одернул себя. «Не смей смотреть на нее, — приказал он себе. — Тебе же будет лучше, если ты просто не взглянешь на нее».
— Я хочу тебя, — сказала она нежно. — Я люблю тебя и хочу, и знаю, что и ты хочешь меня.